Калейдоскоп вечности - [35]

* * *

Скай глянул на свою кровоточащую от выстрела рану, прикрытое лишь его грязной ладонью, обжигая пальцы и уже мозолистую ладонь, боль разгоралась с каждой секундой все больше, но в эту самую минуту Скай думал, что есть боль куда сильнее физической. Та, что грызла его изнутри и не могла успокоить сердце.

— Почему? — спросил Скай, глядя в глаза друга. Дыхание юноши участилось, на лбу появилась смертельная испарина, но он принимал все это за наваждение, не обращая внимания на свой унизительный вид — великий Герцог, ползающий в заброшенных руинах в грязных лоскутах своей одежды.

Клаус помрачнел и тихо заговорил, держа без тени сомнения пистолет на прицеле:

— Потому что я долгих десять лет ждал этого мига. Я все продумал еще в тот день, когда мою мать изнасиловал «славный» британский офицер, а сестру отдали на служение Омега. Пока твой отец вел беседы о музыкальных дарованиях его двора и книгах Эры Первопроходцев, моего жестоко избивали прямо у меня на глазах.

Оба друга подумали о ночи, когда отмечался шестой день рождения юного Герцога. Улицы были переполнены пестрыми огнями, танцорами, а актеры переодевались в традиционные костюмы духов. И Скай, сошедший с борта воздушного фрегата припомнил испуганное, замазанное личико мальчика, который был самым тихим человеком, которого он когда-либо видел. Вот босоногого в цепях Клауса подталкивают к Скаю, а тот, улыбаясь, подает ему руку, приглашая на праздник: показывает самые незабываемые места его города, крадет со стола все свои самые любимые угощения, чтобы преподнести их своей новой игрушке, рассказывает про самых знаменитых музыкантов и авторов. Клаус — это игрушка, считал мальчик, но как легко было с этим простолюдином из заброшенных земель, покрытых многовековыми снегами. Слезы предательски потекли по его щекам, и он молча, без всхлипов и стонов смотрел самому близкому человеку в упор — неожиданно, он открыл вещь, которую так и не смог за десять лет разгадать в человеке, ставшего только для него «братом». Скай ни разу не спрашивал Клауса о доме или его семье, не задумывался, почему друг соглашается с любым капризом малодушного принца, выросшего в уюте и любви. Загадочный мальчик, чей мир перевернулся с ног на голову в один миг, смирился с новым и неизвестным стилем жизни. Приходилось сразу воспринимать манеры, речь, переменять привычки, которые были во всем его существе с самого детства, забыть о своем происхождение и тех, по ком больше всего страдало сердце. Он был глупцом, невидящим ничего за пылью, брошенной ему в глаза. Скай мечтал о кровном брате, но выдумал себе иное представление, и главную роль актер сыграл безупречно. Клаус — это игрушка, которая стала братом, но сам Клаус таковым себя не считал.

— Меня удивляет то, что ты так всему этому поражен. Не забывай, что ты на турнире, где тебе с самого рассвета, осветившего твою каюту, следовало ожидать удара в спину.

— Скажи, что ты лжешь, и я прощу тебя, — тоскливо произнес Скай.

Клаус сердито вскинулся и нажал на курок — пуля пролетела над головой Ская, и он безжизненно опустился на землю, решительно мотая головой, чтобы взор не помутнел от дикой боли в ноге.

— Ты простишь меня? — заговорил Клаус так, что лицо его побелело. — Да ты все это время держал меня в рабстве! Я ненавижу каждого из вас, пусть то британец или османец. Это все вы, гнусные твари рода человеческого, вы отдаете наших детей в служении тех, кого ты видишь здесь на каждом шагу. Посмотри, на это место! Только открылись двери, а воинов, которых с рождения готовили к победе, тренировали каждый день, были перебиты в одночасье какими-то призраками! Да это ничто, в сравнении с тем, что я видел в Российской Империи!

Клаус опустил пистолет, а его густые локоны закрыли его глаза, поэтому Скай не мог сказать, что творится на уме бывшего соратника. Или теперь правильнее сказать, что он никогда им не был?

— Ружья, порох, клинки, мечи, патрульные отряды — там всего этого нет, — ровным тоном говорил Клаус. — Люди горбатятся на бесплодных землях, чтобы их дом не продали, а не за хлеб! Пропитание бери, где хочешь, а по ночам в округе гуляют эти создания.

— Северные границы заслужили это, — ответил Скай, утомленный оглушительным криком Клауса.

— Заткнись! — грубо выпалил ошалевший Клаус. — Я все это время терпел, как ты поливал грязью мир, что никогда не видел своими глазами! А именно эти отбросы, как ты называешь мой народ, именно они, дали возможность всему новому свету путешествовать по небу, и именно они помогли приобрести миллионам, управлять стихиями.

— Забавно слышать такое от человека, который утверждал то же долгие десять лет, — сказал Скай. — Ты же сам учил со мной историю. Разве это не грех смешивать человеческую кровь с существами непохожими на нас? — в недоумении вопрошал юноша. — Вы создавали смертоносное оружие, готовили войну против всего человечества и…

— Замолчи! — заорал Клаус. — Кто я был для тебя все это время?

— Друг, — без колебаний ответил Скай.

— Лжец, — чопорно сказал другой. — Если бы ты был другом, то вернул бы меня назад, вернул бы меня домой, а не заставлял наслаждаться видом бесчисленной бездушной толпы с одинаковыми лицами, приветствующей тебя как королевскую особу. Я даже не знаю, жива ли моя сестра, а вы только и можете, что стремится к безграничной власти. Его лицо было совершенно расслабленное, невыразительное, и лишь глаза отражали плескавшуюся внутри него всепоглощающую тьму.