Калейдоскоп вечности - [20]

Но вот мелодия ночи стихла, точно так же, как затихает природа при появлении зари. И солнца и луна, поклонившись друг другу, разомкнули свои руки.

— Очень хочется пить, — усиленно обмахиваясь веером, сказала Софья.

— Да, я бы и сам не отказался. Никогда не пробовал тамошних угощений.

Рот Софьи широко раскрылся от удивления:

— Если бы ты каждый день не посвящал себя этим ужасным тренировкам, я бы порвала с тобой окончательно, потому что ты бы наверняка превратился в толстяка, как мой кот.

Скай закатил глаза и не обратил на ее выпад никакого внимания, а только сказал:

— Это часть входим в обязанности жениха. Если еда отравлена, то я умру первым, любовь моя.

— Что-то я сомневаюсь, что обычный яблочный пудинг убьет тебя.

Юноша скорчил забавную гримасу:

— Милой Софи так нравится притворятся, что она меня не любит.

Он взял ее под руку, и они направились в дальний конец зала, где находились многочисленные столы с напитками и блюдами. Тут рядом с Софьей торопливо прошел, какой- то парень. Она не успела разглядеть его лица, только блеснула в левом ухе коралловая сережка участника турнира, а потом она почувствовала горьковатый запах апельсина с нотками раскрывшегося жасмина, потом накатила волна душистой руты и, мощную симфонию запаха дополнил камфарно — древесный шлейф. Как только этот дивный аромат осторожно и ненавязчиво коснулся Софьи, то сознание помутнело, воля и разум ушли куда-то вглубь, и осталась только теплая волна, которая приятно и легко распространялась по всему телу. Все произошло мгновенно. Вдруг перестали существовать люди, зал, музыка, даже Скай, который был рядом и недоуменно смотрел на обмякшую принцессу. В мире осталась только она, запах, таинственный участник турнира и невообразимо сильное влечение к нему. Софья почувствовала, как упивается до краев этим ароматом, вбирая его в себя, как младенец молоко матери, что хочет и обнять этого незнакомца, и поцеловать, и уйти хоть на край света. Где-то вдалеке еще не совсем уснувшее сознание кричало призывы остановиться, но одурманенная Софья не слышала его отчаянных криков, как и попыток Ская достучаться до нее. Ее ноги сами по себе начали делать шаги в ту сторону, где скрылся незнакомец, но тут чьи-то сильные руки, схватили ее и повели в обратном направлении. А потом все резко прекратилось. Ее носа коснулся резкий и такой противный по сравнению с этим дурманом запах розы. Когда она открыла глаза, то увидела, как Скай держит платок, вымоченный в розовом масле, около ее лица и его обеспокоенное выражение лица, как будто случилось, что- то страшное. Только вот принцесса совершенно не помнила что.

— Что с тобой случилось? — тихо спросил Скай, наклонившись, так чтобы их глаза были на одном уровне. Он едва сдерживал бурю негодования и приступ ревности к этому странному парню в себе. Его пальцы схватили платок провонявший розами так крепко, что все побелели.

— Я… я не знаю, Скай. А что я сделала?

— Ты не помнишь? — изумленно спросил он. — Должно быть всему виной тот запах в отдаленной части зала. Около тебя прошел участник турнира, и ты внезапно развернулась в его сторону, твои глаза закрылись и ты медленно, но «верно» зашагала в его сторону. Я был полностью обескуражен, увидев, как ты посмотрел на него. Нелегко быть с такой жестокой невестой, — Скай старательно пытался скрыть гнев, однако он все равно прорывался наружу в холодном и официальном тоне голоса.

— О, Боже! Во имя Рефери, как же мне стыдно! — воскликнула Софья, сжимая в руке стакан воды и не обращая внимание на то, что дрожит всем телом.

— Необычный аромат, притягивающий к себе, как магнит, — пояснила она, притрагиваясь рукой к голове, пытаясь унять пульсирующую боль. — Помню только, что провалилась некую бездну.

— Знать бы только, что это, — голос Ская звучал мягко, но в нем слышались и стальные нотки.

— Это нероли, — послышался задорный женский голос.

Скай обернулся и хотел уже в своей обычной надменной манере ответить вмешавшемуся в разговор, но застыл на полуслове, потому как увидел совсем не того, кого ожидал. Это девушка. И первое, что заметил Скай — глаза. Необычайно яркие, изумрудные с живым молодым блеском, которого порой не бывает у раскрашенных Шанхайских девиц. Их глаза, как у мертвой рыбы, а ее широко раскрытые в ореоле пушистых длинных ресниц дышали жизнью. Веснушчатый нос был немного вздернут кверху, а овал лица обрамляли поистине роскошные густые рыжеватые волосы, но не огненные, а с неким золотистым отливом. Скай видел такие прически у придворных дам и на этом балу в том числе, однако было очевидно, что девчонка не использует никаких красок и косметических средств, чтобы создать такой насыщенный натуральный медный отлив. Прическа ее была очень простой, но от этого не менее красивой. Некоторые пряди длинных, до самых бедер волос, были заплетены в тоненькие косички, а непослушная копна разметалась по спине, плечам, кое-где пряди выбивались, но эти несовершенства, ни в коей мере не умоляли достоинств девушки, а только наоборот, подчеркивали ее очарование и толику детской непосредственности и наивности. Но не повезет тому, кто воспримет ее ребенком, ведь в ее взгляде кроме веселья читалась глубина мыслей, вызов, а еще чувствовалась пугающая внутренняя сила, словно напряженная струна.