Калевала - [12]

Света месяца златого,

Вяйнёлы полей широких

И просторы Калевалы!

Шесть ты лет по морю плавай,

На волнах семь лет качайся,

Восемь лет метаться будешь

На пространстве вод широких,

По открытому теченью:

Как сосна на море, шесть лет,

И как ель на волнах, семь лет,

Восемь лет, как пень древесный!

Вот в избу он воротился.

Мать его в избе спросила:

"Неужель сразил ты Вяйнё?

Сына Калевы убил ты?"

Молвил юный Ёукахайнен,

Дал в ответ такое слово:

"Вяйнямёйнена сразил я,

Сына Калевы убил я.

Пусть он море расчищает,

Пусть метёт проворно воды.

В волны илистого моря,

В мутные его потоки

Старый пальцами упёрся.

Он упал на море локтем

И склонился прежде на бок,

А потом спиной улёгся,

По морским волнам понёсся,

По морской поплыл пучине".

Мать тогда сказала слово:

"Ты, несчастный, дурно сделал,

Что сразил ты старца Вяйнё,

Сына Калевы убил ты,

Сувантолы песнопевца,

Калевалы украшенье".

Руна седьмая

1. Вяйнямейнен много дней плавал в открытом море; его встречает орел и, благодарный ему за то, что Вяйнямёйнен оставил для него при корчевании леса нетронутую берёзу, берёт его на свою спину и доставляет на берег Похъёлы, откуда хозяйка Похъёлы берёт его к себе домой и принимает хорошо.

2. Однако Вяйнямёйнен скучает по родным местам, и хозяйка Похъёлы обещает не только отправить его туда, но и отдать ему в жены дочь, если он выкует Сампо для Похъёлы.

3.Вяйнямёйнен обещает по возвращении домой прислать кузнеца Ильмаринена, чтобы тот выковал Сампо, и получает от хозяйки Похъёлы сани и лошадь для возвращения домой.

Старый, верный Вяйнямёйнен

По волнам плывёт глубоким,

Словно ветвь сосны блуждает,

Словно тощий сук от ели,

Шесть он летних дней несётся,

Шесть ночей без перерыва;

Перед ним морская влага,

А над ним сияет небо,

И хвостом метёт он волны,

Клювом в скалы ударяет.

Полетел, остановился,

Посмотрел он, оглянулся,

Вяйнямёйнена увидел

На волнах морей синевших.

"Отчего ты, муж, на море,

Богатырь, на синих волнах?"

Старый, верный Вяйнямёйнен

Говорит слова такие:

"Вот зачем я, муж, на море,

Богатырь, на синих волнах:

Шёл я Похъёлы девицу,

Деву Пиментолы сватать.

Быстро мчался я по морю

Вдоль морской равнины славной

До тех пор, пока однажды,

В час восхода, ранним утром,

В Луотолу на берег прибыл,

В Ёуколу морским теченьем.

Там мой конь свалился мертвым,

А меня сразить хотели.

Я упал тогда на волны,

В воду пальцами упёрся,

Чтоб меня мотала буря.

Чтобы волны колыхали.

И подул с востока ветер,

Буря с севера, с заката,

Отнесла меня от суши

На пространство вод далёких.

Много дней я так качался

И ночей проплавал много

На пространстве вод обширных

По открытому теченью.

Не могу никак придумать,

Не могу понять, постигнуть,

Как мне жизнь придётся кончить,

Что со мною раньше будет;

Или с голоду погибну,

Иль в воде здесь утону я".

Отвечал орёл небесный:

"Ты нисколько не печалься!

На спине моей усядься,

У хвоста, у самой кости,

Унесу тебя из моря,

Унесу куда захочешь.

Хорошо тот день я помню,

Помню доброе то время:

Жёг у Калевы ты рощу,

Дерева сжигал у Осмо,

Пощадил тогда березу,

Стройный стволов оставил,

Чтобы птицы отдыхали,

Чтоб я сам на ней садился".

Тут-то старый Вяйнямёйнен

По волнам поплыл поспешно;

Из воды он смело вышел,

Богатырь из волн поднялся,

На крыло к орлу уселся,

У хвоста, у самой кости.

Вот несёт орел небесный

Вяйнямёйнена седого,

Он несёт его по ветру,

По пути ветров весенних,

К дальним севера границам,

К той суровой Сариоле;

Вяйнямёйнена спускает,

Сам шумит уже по ветру.

И заплакал Вяйнямёйнен,

Плачет, жалобно горюет

На краю морей широких,

Там на мысе незнакомом.

На боку сто ран имел он,

Ветра тысячу ударов,

Борода поистрепалась,

Волосы висят клоками.

Две и три проплакал ночи,

Дней проплакал ровно столько ж.

Но не мог найти дороги,

Хоть какой-нибудь тропинки,

Чтоб на родину вернуться,

На родимую сторонку,

В ту страну, где он родился,

Где он прежде жил спокойно.

Как-то Похъёлы служанка,

Белокура, невеличка,

Об заклад побилась с солнцем,

Чтобы с месяцем и солнцем

Просыпаться, вместе с ними;

Поднялась гораздо раньше,

Раньше месяца и солнца;

Петухи еще не пели

И цыплята не кричали.

Пять овец она остригла,

Шесть ягнят остригла лучших

Соткала сукна из шерсти,

Шерсти выбрала на платье

Перед утренним рассветом,

Раньше, чем поднялось солнце.

Вот столы она помыла,

Пол дощатый подметает

Чистым веником ветвистым,

Многолистною метлою,

Сор на медную лопатку

В кучу быстро собирает

И выносит сор наружу,

Из дверей выносит к пашне

К краю пахотного поля,

За плетень бросает в угол;

И стоит там возле сора,

Слышит что-то, обернулась,

Слышит, с моря плач несётся

И от берега стенанье.

В дом к себе она уходит,

Быстро в горницу проходит

И, когда вошла, сказала,

Слово молвила такое:

"Я слыхала плач на море

И от берега стенанье".

Лоухи, Похъёлы хозяйка,

Редкозубая старуха,

Тотчас из дому выходит,

Подошла к калитке быстро,

Плач услышала далёкий,

Говорит слова такие:

"Так нигде не плачут дети,

Так и женщины не стонут,

Плачут так одни герои,

Бородатые мужчины".

Вот столкнула в воду лодку,

Трехдощатую на волны,

И сама гребёт поспешно,

С быстротой туда стремится,

Где был старый Вяйнямёйнен,

Богатырь, который плакал.

Горько плачет Вяйнямёйнен,

И скорбит Увантолайнен,

В ивняке плохом он плачет

Посреди густой крушины,

Борода и рот трясутся,

Но уста его закрыты.