Каланы возвращаются на берег - [49]

…Весной, в конце апреля — начале мая, первые самцы-секачи показываются возле лежбищ. Сначала они ведут себя осторожно, по-видимому, отвыкли от суши за долгие месяцы морских странствий. Они держатся на подводных камнях и при появлении человека уходят в воду. Однако инстинкт продолжения рода скоро гасит оборонительный рефлекс, секачи вылезают на сухие места и занимают участки под будущий гарем. В это время нередко возникают стычки, но все кончается благополучно. Спустя две-три недели после прихода самцы, разделив лежбище, неподвижно лежат и поджидают самок.

А самки котика не торопятся. На Командорских островах они появляются в начале июня. В это время берега островов приветливы: буйно зеленеет трава, гомонят птицы, на мелководье выходят громадные косяки морских рыб, выбираются ближе к солнцу осьминоги и крабы. Прежде чем вылезти на берег, самка долго осматривается, словно выбирает избранника — ведь самцов так много, не меньше тысячи. Наконец, она решается выйти на сушу, занять место возле одного из секачей. Другие самки чаще следуют за ней, и тогда оказывается, что у одного самца набралось в гареме несколько десятков жен, а у другого их нет совсем. Но это в первые дни. Когда начинается массовый привал самок, то пустой площади на побережье не остается так же, как и секачей, обойденных вниманием самок.

…В июле наступает разгар гаремной жизни котиков. В массе рождаются детеныши — на лежбище заметны многочисленные красные последы. Малыши, которым от роду пять дней, сбиваются в тесные кучи, так называемые детские площадки. Вернувшейся с кормежки матери приходится немало побродить по лежбищу, принюхиваясь, словно настраиваясь на запах своего щенка, чтобы найти его и накормить своим исключительно питательным молоком.

Вот матки, до того безмятежно спавшие, шарахнулись в сторону — их потревожил секач. Он заметил, что из его гарема удрала одна молоденькая самочка, и кинулся за ней сломя голову. Догнал, схватил зубами за спину и легко кинул обратно, в свой гарем. Прошло время, когда самка имела свободу выбора; теперь у нее есть владыка, который не допустит никакого «легкомыслия» со стороны своей «законной супруги».

Некоторые секачи устали все время быть начеку и дремлют. Только сон их беспокоен: то и дело приходится поднимать голову и посматривать кругом. Один секач зазевался. Его гарем, примостившийся у самой воды, вдруг разом поднялся. Матки, словно сговорившись, дружно плюхнулись в прибой и помчались, радостно выпрыгивая, играя, наслаждаясь свободой… Ревнивцу же ничего не оставалось делать, как сидеть на берегу и ждать, когда беглянки одумаются и, наплескавшись всласть, снова возвратятся к нему.

Местами среди гаремов желтеют тела сивучей, этих гигантов держится здесь около тысячи. Правда, сивуч — зверь спокойный, драться не любит, а на Командорских островах даже и гаремов не устраивает. Если и пошумит когда-нибудь, то так, для вида. Постоят огромные самцы один перед другим, обменяются ругательствами и снова улягутся спать на свежем морском ветерке.

Однако беда, если эти звери ринутся с перепугу в воду. Тогда смерть всем черненьким котикам, попавшимся на пути, — вмиг раздавят. К счастью, подобные случаи бывают редко…

Среди всех сивучей особенно выделяется один — очень большой белый самец. Он только что спустился на воду и легко, красиво плавает и ныряет, огибая под водой камни, морские заросли. Когда показывается на поверхности, то звучно отфыркивается. Это старый знакомый. Встречаю его уже второй год, и не только летом, но и зимой.

Вдоль котикового лежбища, возле скал, нависших над ним, торопливо пролетают ипатки, топорки, кайры и бакланы; крутятся любопытные глупыши. Над лежбищем парят, высматривая поживу, чайки. Вот одна опустилась близ недавно родившей матки, попыталась подойти к ней, чтобы утащить послед, но зверь отогнал птицу. Чайка терпеливо ждет. Наконец животные привыкли один к другому настолько, что птица беспрепятственно хватает клювом послед и вытаскивает его на свободный участок лежбища. Но тут новое осложнение — на нее накинулся секач. Чайка вновь отскочила, выждала, когда зверь вернется к гарему, спокойно оттащила добычу еще дальше и принялась ее расклевывать…

Если отрывать взгляд от скопления зверей, с радостью можно заметить, что скалы, окружающие лежбище, не мертвы. В трещинках камней пробиваются к свету тонкие травинки, бодро, неунывающе держит головку ромашка, и тут же из щели выскакивает крапивник и поет задорную торжественную песенку…

Когда глядишь на котиковое лежбище в гаремный период, может показаться, что в хаосе тысяч и тысяч тел невозможно разобраться. Гаремы сливаются один с другим: звери лежат очень плотно. Но постепенно начинаешь проникать в тайны сложной внутривидовой организации жизни этих животных, разбираться в структуре их стада, во взаимоотношениях и роли зверей различного пола и возраста.

Главная задача любого живого существа на этой земле — оставить потомство. Естественно, котики — не исключение из общего правила. При знакомстве с лежбищем поначалу боишься за многочисленных новорожденных детенышей этих зверей. На первый взгляд, уцелеть им в такой тесноте почти невозможно. Куда не посмотрит малыш своими большими глазами, везде живая стена котиковых тел. Однако матка на страже. Первые 5–6 дней жизни своего детеныша она зорко следит за ним, оберегая свое чадо от опасных любезностей взрослых соседок или отца семейства — старого секача. Когда же спустя неделю после родов мать уходит в море, черненький выбирается подальше от воды, на берег, где на краю лежбища собираются его сверстники.