Какое надувательство! - [158]
Майкл подвинул к кровати стул.
— Ладно, — произнес он. — Я знаю, что сейчас вы со мной играете. Вы все время со мной играли?
— Играла с вами, Майкл? Слышать подобное обвинение не очень приятно. Я вам помогала. Мне всегда хотелось вам помочь. Я только об этом и думала.
— Послушайте, никакой помощи от вас я не получил. Совершенно никакой. Все это время вы даже ни разу со мной не связались.
— И тем не менее дала вам довольно много денег. Разве они вам не пригодились?
— Да. Конечно. — Майкл покраснел, устыдившись, что не успел поблагодарить ее за щедрость. — Разумеется, пригодились. Но как я должен был… то есть, если бы не Финдлей, я бы ни за что не добрался до истины.
— Финдлей? Вы не о мистере ли Ониксе? О мистере Финдлее Ониксе, детективе? Разве он еще жив, Майкл?
— Разумеется, жив. Еще как жив — и в данную минуту пребывает в тюрьме.
— И я могу догадаться за что! — рассмеялась Табита. — Ох какой же он проказник. Весьма шаловлив. Но и очень профессионален, должна признать. Именно мистер Оникс отыскал вашего отца. Полагаю, он вам об этом рассказал.
— Да, рассказал.
— Значит, вам известно, что отца вашего в этом самом доме убил Лоренс? В ночь юбилея Морти?
Майкл кивнул.
— Должна сказать, я была весьма разочарована, — проговорила Табита. — Я очень надеялась, что мистеру Фаррингдону не составит труда прикончить моего братца. Но ясно, что подобные вещи никогда нельзя принимать как данность. Когда на следующее утро меня навестил мистер Оникс, состояние мое было крайне подавленным. — Табита с улыбкой покачала головой. — Он очень добросовестный человек. Очень надежный. Пришел — с некоторым риском для себя, должна сказать, — чтобы доставить мне конверт, содержащий кое-какие вещи мистера Фаррингдона. Среди которых я обнаружила…
— …фотографию?
— Вот именно, Майкл! Фотографию. Похоже, вы соображаете не так медленно, как я считала. Фотографию, где вы сидите за столом и пишете. Вам на ней, вероятно, было… лет восемь, да? На снимке еще маленькая девочка. Боюсь — не очень хорошенькая. Зубы довольно сильно выступают вперед. Одним словом, мистер Фаррингдон, судя по всему, очень дорожил этой фотографией. Он рассказал мне о ней в одну из наших длительных бесед в клинике, куда он весьма любезно приезжал несколько раз. О да, то были приятные деньки. Мы разговаривали обо всем на свете. Однажды, помнится, долго и плодотворно обсуждали „Локхид Хадсон“. Видите ли, мне никогда не давало покоя высокое содержание сплава магния в этой конструкции. Мне представлялось, что это делает самолет весьма уязвимым для неприятельского огня — особенно топливные баки, которые легко могут лопнуть. Сам мистер Фаррингдон, разумеется, на таком аппарате никогда не летал, но… — Взгляд старухи остекленел, и она недоуменно повернулась к Майклу. — Простите, дорогой мой, о чем я говорила?
— Фотография.
— Ах да, фотография. Разумеется, я оставила ее у себя, как он и просил, хотя, боюсь, помочь в ваших поисках она не могла, поскольку мистер Фаррингдон забыл сообщить мне ваше имя. Вероятно, он и сам никогда его не знал. А затем однажды — о, наверное, уже лет двадцать тому назад — произошла удивительнейшая вещь. Один из врачей зашел ко мне в комнату и принес журнал. Как это предусмотрительно с его стороны, что скажете? Весь персонал, видите ли, был осведомлен о моем маленьком хобби, а в том цветном номере была опубликована славная длинная статья о „Харрикейне“ первой модели. Что ж, должна сказать, что факты в ней приводились не очень точные: и я была весьма разочарована. Автор, похоже, пропустил несколько важных моментов: ни разу не упомянул, сколь невероятным бы это ни казалось, единственное преимущество этого самолета перед „Спитфайром“, состоящее, как вам наверняка отлично известно, в толщине секционных крыльев. Редактору я, само собой, написала негодующее письмо, но письмо так и не опубликовали. Интересно почему.
Повисла зловещая долгая пауза, и Майкл понял, что Табита опять сбилась.
— Ну так и что с журналом?
— Извините меня, я действительно иногда склонна отвлекаться. Журнал. Вот именно. Прочтя статью, я начала просматривать другие публикации, и вообразите мое удивление, Майкл, — вообразите мой восторг, мое изумление, — когда в самом конце номера я обнаружила очаровательный рассказ о замке и детективе, а над ним — ту же самую фотографию, что мистер Фаррингдон вверил мне столько лет назад. Ваш портрет, Майкл! Ваш детский портрет! Судьба привела вас ко мне, наконец-то вручила вас мне, можно сказать, и мало того — выяснилось, что вы стали писателем. Все это было слишком изумительно! И я начала разрабатывать свой маленький план, который позволил бы мне финансово компенсировать то, что мое семейство с вами совершило, — я знала, что денег вам будет не хватать, это уж вне всякого сомнения: всем писателям не хватает денег, — а кроме того, со временем неизбежно подведет вас к истине о вашем отце и его смерти. Вы должны были обнаружить всю правду о моей семье и показать ее миру в виде книги. И какой же предстояло стать этой книге! Я представляла себе… книгу невообразимую, беспрецедентную
Максвелл Сим — классический неудачник. Брак распался, работа не в радость, и вот он уже полгода пребывает в клинической депрессии. Максвелл Сим — никому не нужный, выброшенный из жизни изгой, — тот, кем все мы боимся стать. У него нет друзей (если, конечно, не считать 70 «френдов» из «Фейсбука»), ему не с кем поговорить, и каждый контакт с живым человеком для него глобальное событие, которое он может и не пережить. Случайная встреча в аэропорту со странной девушкой запускает в голове Максвелла цепную реакцию признаний и воспоминаний, которые приведут его к фантастическому финалу.
Эпоха семидесятых, Британия. Безвкусный английский фаст-фуд и уродливая школьная форма; комичные рок-музыканты и гнилые политики; припудренный лицемерием расизм и ощущение перемен — вот портрет того времени, ирреального, трагичного и немного нелепого. На эти годы пришлось взросление Бена и его друзей — героев нового романа современного английского классика Джонатана Коу. Не исключено, что будущие поколения будут представлять себе Англию конца двадцатого века именно по роману Джонатана Коу. Но Коу — отнюдь не документалист, он выдумщик и виртуоз сюжета.
`Дом сна` – ироничный и виртуозно написанный роман о любви, одиночестве, утрате и безумии.У героев Коу запутанные отношения со сном – они спят слишком мало, слишком много, не спят вовсе, видят странные сны, не видят снов никогда... Двенадцать лет назад нарколептичка Сара, кинофанат Терри, маниакальный Грегори и романтик Роберт жили в мрачном особняке Эшдаун, где теперь располагается клиника по лечению нарушений сна. Жизнь разбросала их в разные стороны, но они по-прежнему связаны прочными нитями бессонницы и снов.
Есть ли у человека выбор или все за него решает судьба? Один из самых интересных британских писателей, Джонатан Коу, задается этим извечным вопросом в своем первом романе «Случайная женщина», с иронией и чуть насмешливо исследуя взаимоотношения случайного и закономерного в нашей жизни.Казалось бы, автору известно все о героине — начиная с ее друзей и недругов и кончая мельчайшими движениями души и затаенными желаниями. И тем не менее «типичная» Мария, женщина, каких много, — непостижимая загадка, как для автора, так и для читателя.
«Круг замкнулся», вторая часть знаменитой дилогии Джонатана Коу, продолжает историю, начатую в «Клубе Ракалий». Прошло двадцать с лишним лет, на дворе нулевые годы, и бывшие школьники озабочены совсем другими проблемами. Теперь они гораздо лучше одеваются, слушают более сложную музыку, и морщины для них давно актуальнее прыщей, но их беспокойство о том, что творится в мире, и о собственном месте в нем никуда не делось. У них по-прежнему нет ответов на многие вопросы. Но если «Клуб Ракалий» — это роман о невинности, то второй роман дилогии — о чувстве вины, которым многие из нас обзаводятся со временем.
Робин Грант — потерянная душа, когда-то он любил девушку, но она вышла за другого. А Робин стал университетским отшельником, вечным аспирантом. Научная карьера ему не светит, а реальный мир кажется средоточием тоски и уродства. Но у Робина есть отдушина — рассказы, которые он пишет, забавные и мрачные, странные, как он сам. Робин ищет любви, но когда она оказывается перед ним, он проходит мимо — то ли не замечая, то ли отвергая. Собственно, Робин не знает, нужна ли ему любовь, или хватит ее прикосновения? А жизнь, словно стремясь усугубить его сомнения, показывает ему сюрреалистическую изнанку любви, раскрашенную в мрачные и нелепые тона.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.