— Я вам не верю! — в отчаянии крикнула она, надеясь, что он лжет, но боясь, что он говорит правду.
Она мучительно переживала из-за того, что сама виновата в той ситуации, и ей были невыносимы его спокойствие и его вид хозяина положения. Никак не желая позволить, чтобы он стоял и занимался праздной болтовней, она с вызовом спросила:
— И давно вы за мной шпионите?
— Шпионю?
У нее мелькнула ужасная мысль, и она стала с сомнением вглядываться в него.
— Неужели вы прятались в темноте, когда я вас окликнула?
Он не ответил. Или удивлен ее вопросом и не понимает, о чем идет речь, или же просто решил подержать ее в напряжении. Одолеваемая сильным беспокойством, она крикнула:
— Полагаю, вы не сочли нужным ответить, потому что я спросила, не нагишом ли вы, а на вас были плавки. Идеальная лазейка! И не лгите мне!
— У меня и в мыслях этого нет.
Она задохнулась от возмущения тем, как он ушел от ответа. Так видел он ее голой или не видел?
— Бесполезно! Вы все равно скажете то, что вам будет выгодно, — пробормотала она, покачав головой.
— Что? — крикнул он. — Я не расслышал, что вы сказали.
Зло глядя на него, она повысила голос:
— Надеюсь, что вы получили удовольствие!
— Всегда стараюсь, дорогая.
Она шумно выдохнула от досады и разочарования. Так она ничего не добьется.
— Ну и каковы же теперь ваши планы? Собираетесь устанавливать видеокамеру?
В лунном свете она ясно увидела его характерную однобокую усмешку, и ее охватила дрожь.
— Вообще-то я собирался поплавать.
Худшие ее подозрения, похоже, подтверждались, но она все равно спросила:
— Нагишом?
Он небрежно пожал одним плечом, а его зубы все так же блестели в сиянии луны.
— Вы говорите это так, будто вас шокирует сама мысль о такой возможности. — Он сделал несколько шагов вперед. — И это сильно смахивает на лицемерие, не так ли? Если учесть, где находится ваша одежда.
— Но… — Она закрыла рот, потому что не знала, что сказать на это. — Но я же была здесь одна! И ни на какое общество не рассчитывала! — только и могла сказать она.
— И я тоже. — Большим пальцем он оттянул эластичный пояс плавок. — Надо же, какие интересные бывают совпадения.
— Только посмейте!
Он не стал продолжать. Посмотрел на нее долгим взглядом и заметил:
— Эта бухта принадлежит мне. Не забыли?
— Вы могли бы отойти — всего на несколько минут!
— Вот как? — Он убрал палец, но голос его звучал насмешливо. — Зачем?
— Вы шпионите за мной в темноте и еще имеете наглость задавать мне такой вопрос?
— Послушайте, мисс Стоун. Первое правило для пловцов в океане — не заплывать далеко в одиночку. Вы уже не в защищенной бухте. И, простите меня за такое замечание, вы посредственная пловчиха. Мой долг — позаботиться о том, чтобы с вами ничего не случилось.
Неужели он и впрямь беспокоится за нее? Это кажется настолько нереальным, что просто смешно — почти смешно.
— Ну, если это действительно так, то можете не стесняться, заканчивайте игру в спасателя и уходите.
— Не раньше, чем увижу, что вы благополучно выбрались на берег.
Она испустила громкий стон.
— Тогда мы оба останемся здесь навсегда, потому что я не собираюсь дефилировать перед вами в голом виде, даже если вы уже что-то успели увидеть.
— Может, мне отвернуться?
— Может, вам пойти ко всем чертям?
— Вы не в духе, дорогая, — сказал он. — По-моему, с этой стороны я вас еще не знал.
— И вам, вероятно, кажется, что я расстроена из-за нынешнего экономического спада. Вы готовы винить кого угодно, кроме себя!
Он молчал, стоя в потоке лунного света, стройный, с четко обозначенным рельефом мышц. Она смотрела, не отрывая глаз, не в силах ничего с собой поделать. Как этот человек совершенен в физическом смысле и как недосягаем в эмоциональном!
— Я пришел сюда пять минут назад, — сказал он наконец, и она почему-то сразу ему поверила. Пожав плечами, он добавил: — Я подожду вас на спуске, но вам придется непрерывно разговаривать, чтобы я знал, что у вас все нормально.
Она озадаченно нахмурилась.
— Разговаривать?
— Или петь.
— Идите. Я буду разговаривать.
— О чем же?
— О том, как вас ненавижу.
— Что ж, это может быть интересным. — Повернувшись к ней своей великолепной спиной, он зашагал прочь. — Начинайте. Я слушаю.
Она смотрела, как он поднимается по склону. Даже походка у него потрясающая.
— Во-первых, вы думаете, что всегда правы, — крикнула она. — Но это не так!
Он продолжал идти, достиг гребня холма и стал спускаться по противоположному склону.
— И вы слишком увлечены деланием денег. Жизнь — это не только деньги, не только собственность и… и живые игрушки.
Спускаясь, он скрылся по пояс, потом по плечи.
— И еще мне не нравится, как вы… как вы целуетесь! — Тут уж она врала напропалую. От столь наглой лжи на языке остался привкус золы.
Теперь он уже совсем скрылся из глаз, и она решила поскорее выбраться из воды и одеться.
— Вы как раз тот тип мужчины, от которого каждую девушку предостерегает ее мать! — прокричала она. — Сладкоречивый Жестокосердый Охотник за сердцами, вы ломаете женщин, бросая обломки себе под ноги. И даже не замечаете этого!
Она выскочила на берег и стала торопливо облачаться в тенниску и шорты.
— Вы сами признались, что считаете женщин игрушками. Ну так позвольте мне сказать вам, мистер Гэллант, что вы теряете в жизни очень многое. Известно ли вам, что женатые мужчины живут дольше и что самый короткий век — у холостяков?
