Как я влиял на Севку - [3]

— Час от часу не легче! — бабушка всплеснула руками. — Что ж это за товарищ, что ты старуху из дому выпроваживаешь?

— В общем… Он не очень хорошо учится и меня попросили ему помочь.

— Я-то при чём? — удивилась бабушка.

У меня, понятно, не было желания объяснять, кто такой этот мой товарищ и как я собираюсь ему помочь.

— Он, понимаешь, ну… очень стеснительный… Увидит тебя — и ничего у него не получится.

— Ишь ты. Видать, тихий, скромный мальчик. Болел долго или как?

— Да, — сказал я, — здоровье у него неважное.

— Коли так, схожу навещу Полину Дмитриевну. Давно обещала. Только приберу посуду.

Из кухни долго доносился плеск воды, звон стаканов, позвякивание кастрюлек и сковородок. Я сидел, как на иголках. Даже уроки не мог готовить. Боялся: вот-вот придёт Севка. В передней зашуршало праздничное бабушкино платье. Я обрадовался. Рано. Бабушка вернулась в комнату и принялась давать длинные наставления: что я должен и чего не должен делать без неё, где лежит завтрак и всё такое прочее.

Я переминался с ноги на ногу, поглядывал на часы и говорил:

— Да, бабушка.

— Нет, бабушка.

— Хорошо, бабушка.

Наконец бабушка ушла.

— Уф! — вздохнул я с облегчением и сел за уроки.

Я очень старался. Выводил буквы и цифры так, точно их сейчас будет смотреть не Севка Мымриков — первый шалопай и последний ученик в нашем классе, а какой-нибудь очень важный и серьёзный человек.

К одиннадцати часам у меня всё было готово. Я аккуратно разложил на столе учебники и тетрадки и стал ждать Севку.

Севка не шёл.

Я решил почитать. Скоротать время. У меня лежала замечательная книжка. Про человека-невидимку.

Ничего не получилось. Глаза бегали по строчкам, а в голове сидел Севка.

Расставил шахматы и принялся решать задачку из последней «Пионерской правды». Куда там!

Я совсем потерял терпение, когда в передней раздался длинный звонок. Я вдохнул воздух, точно собирался нырнуть в ледяную воду и рванулся к двери.

На пороге стоял высокий парень с чемоданчиком в руках.

— Слесарь Мосгаза, — сказал он и прошёл на кухню.

У меня, видно, было на редкость глупое выражение лица. Возясь с плитой, парень то и дело на меня поглядывал. А когда кончил, спросил:

— Расписаться можешь?

Мне стало смешно.

— Попробую, — сказал я, скорчил зверскую рожу и, высунув язык, вывел в тетрадке слесаря немыслимую загогулину. Парень посмотрел на подпись, потом на меня, потом опять на подпись и покрутил головой:

— Однако!

Звонок звонил ещё два раза. Почтальон принёс заказное письмо для папы. И толстая тётя спросила, здесь ли живёт доктор Коновалов.

Четвёртый звонок я узнал сразу. Коротенький. Не то жалобный, не то ехидный. Так мог звонить один человек на свете. Соседская девчонка Лялька. И то, только тогда, когда ей нужны были краски, цветные карандаши, угольник или ещё что-нибудь.

Я Ляльку терпеть не мог. Но мой папа дружил с Лялькиным папой, а моя мама — с Лялькиной мамой. И мне было строго-настрого приказано: быть с Лялькой вежливым.

Я был зол на Севку. На себя. На весь мир. Более неподходящего момента Лялька выбрать не могла.

Я засунул руки в карманы, — свирепо сдвинул брови и пошёл открывать дверь.

Открыл и не поверил глазам.

Передо мной стоял Севка. Собственной персоной.

Но в каком виде! Пальто застёгнуто на все пуговицы. Шапка сидит ровно и аккуратно. Севка посмотрел на меня, серьёзно и даже строго спросил:

— Можно?

— Конечно! — сказал я.

Севка вытер ноги об резиновый половичок и протянул мне твёрдую, холодную с улицы ладошку.

— Здравствуй, Горохов. Не ожидал так рано? У меня, как в аптеке: сказано — сделано.

— Да ты проходи! — засуетился я. — Раздевайся!

Минуту назад я готов был разорвать Севку на мелкие клочья. А сейчас от радости — всё-таки пришёл! — мне хотелось пуститься в пляс.

— Предки дома? — понизив голос, спросил Севка.

— Кто?

— Ну, родители?

— Нет, — сказал я. — Ни души. Папа с мамой на работе. Бабушка — в гостях.

— Чего же сразу не сказал?! Я-то стараюсь: «Здравствуйте», «Пожалуйста»…

Севка кинул пальто на стул, шапку на тумбочку перед зеркалом и отбил звонкую чечётку, подпевая себе:

— Тара-там-там… Тара-там-там…

Потом Севка огляделся.

— А у вас ничего. Отдельная квартира?

— Отдельная, — сказал я.

— Нам тоже скоро дадут. А эта дверь куда?

— В столовую.

— А эта?

— В кухню.

— А эта? Ага. Понятно. А нам куда?

— Сюда, — показал я и толкнул дверь.

— Книг-то сколько! — удивился Севка.

— Здесь по вечерам папа работает. А днём я занимаюсь.

— Красота!

Севка попрыгал в кресле перед письменным столом.

— Факт, тут одни пятёрки будешь получать…

Я обрадовался. Очень. Я всё придумывал, как бы начать разговор насчёт отметок. А тут Севка завёл его сам.

— Чего проще, — сказал я. — Приходи каждый день и будем вместе готовить уроки. По-настоящему!

Севка вздохнул:

— Не получится.

— Почему?

— Неусидчивый я. Так все говорят. И учителя.

— А ты бы попробовал, — предложил я.

— Уже пробовал.

— Долго?

— А ты думал? Почти целую неделю.

— Разве это много? Надо побольше. Месяц. Два.

— Интересные люди, — сказал Севка. — Как я могу заниматься месяц, когда и неделю не получилось?

— Понимаешь, — сказал я. — Всё дело в привычке. Я вот привык и мне хоть бы что. Никакой трагедии. Вроде само собой идёт. Ты вот каждый день зубы чистишь?