Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой - [26]

Вот о чем я думаю в Бутане. Возможно, дело в высоте, но я думаю, что не только. Это место освобождает мою фантазию, которую большую часть времени я сдерживаю. В Бутане мои мысли дичают, иногда изматывая меня по пустякам, но иногда и награждая неожиданным образом.

По этой причине путешествие в Бутан требует серьезной подготовки. Реальность и фантазия живут здесь бок о бок. Иногда они неразличимы.

Я сижу в гостиной и пью чай, когда Сангай, хозяйка отеля, неожиданно сообщает:

— Мой муж — брат Далай-ламы.

— Серьезно, — спрашиваю я, — он брат Далай-ламы? Я не знал, что у Далай-ламы есть брат.

— Нет, не сейчас, они были братьями в прошлой жизни. Мой муж является двенадцатым воплощением тибетского ламы.

Такого рода путаница в Бутане повсеместна. Эта жизнь, предыдущая жизнь, следующая жизнь. Все они сливаются в счастливом экстазе. Или взять этот милый разговор, который у меня состоялся с одной из молодых девушек, которая работает в моей гостинице.

— Так много дождей в последнее время, — говорю я, чтобы поддержать беседу.

— Да, сэр, это из-за фестиваля. У нас каждый год фестиваль, знаменующий окончание сезона дождей. После того как фестиваль заканчивается, дождь прекращается.

Она говорит это с полной уверенностью, как если бы она объясняла дураку, что солнце всегда встает на востоке.

На следующий день дождь прекратился.

Таши и я решили посетить ярмарку выходного дня, где можно купить что угодно: яблоки размером с голову и статую Будды. У входа сидит гадальщик.

— Очень хорошо, очень известный человек, — говорит Таши.

Человек сидит на корточках, разложив перед собой одеяло. Я замечаю, что он прокаженный. От пальцев у него остались лишь первые фаланги, что не мешает ему орудовать колодой карт, каждая размером с наклейку на бампер.

Он просит меня выбрать три карты. Потом я трижды бросаю кости. Предсказание: «То, что вы делаете сейчас, получится хорошо. Все ваши мечты сбудутся». Интересно, как много общего моя удача имеет с моей платой? Я спрашиваю об этом Таши, который убеждает меня, что предсказатель — «очень хороший человек, очень уважаемый». Позже, в тот же вечер, читая о приключениях в Бутане британского исследователя Лорда Рональдшея, я нахожу, что ему предсказали то же счастье сто лет тому назад.

«Мне предложили сделать подношения божеству и бросить кости. Я так и сделал, бросив кости трижды. Верховный лама сообщил мне, что меня ждет большая удача!»

На следующее утро я просыпаюсь после тревожного сна, который, я уверен, вызван большой высотой, и спускаюсь на первый этаж завтракать. Я поглощаю яйца всмятку и слышу глубокий баритон: «Доброе утро!» Сначала я думаю, что это телевизор, но, повернувшись в своем кресле, вижу улыбающегося человека с блестящей лысиной и мясистыми щеками. Он одет в красный жилет и ярко-желтую рубашку. Похож на младшего брата Далай-ламы.

Это Барба Тулку, муж Сангай, иначе известный под именем Ринпоче, что означает «драгоценный». Он выразительный человек с добрыми глазами и раскатистым смехом. Когда он говорит, все его тело трясется и шевелится. Пружиня, он рассказывает мне свою историю.

За несколько дней до его рождения несколько уважаемых лам посетили его дом.

— Внезапно в саду забил источник очень белой воды, как молоко. Все кастрюли и сковороды заполнили им. Затем круглая радуга появилась над домом.

Это классические признаки того, что здесь скоро заново родится просветленный.

Будучи ребенком, он начал говорить по-тибетски, несмотря на то что он никогда не изучал его, а бутанский язык отличается от тибетского.

Он путешествовал в Индию, когда ему было восемнадцать лет, и встретился с Далай-ламой.

— Далай-лама отвел меня в сторону и сказал: «Ты особенный. Откуда ты знаешь тибетский?» Я сказал ему, что я просто знаю. Он ответил: «Приходи утром».

На утренней аудиенции Далай-лама рассказал молодому человеку, что он — новое воплощение монаха из Восточного Тибета.

Далай-лама взял его под свое крыло, пригласив учиться в индийском городе Дхарамсале, столице тибетского правительства в изгнании.

— Это была отличная возможность получить очное образование. Можно прочесть множество учений и почерпнуть какие-то идеи, но велик риск понять их неправильно, так что возможность очно услышать все — очень хороша.

Я не уверен, что этот человек с мягкими глазами и судорожным смехом и впрямь просветленный. Возвращение домой, рассказы о чудесах, реинкарнации и молочно-белых родниках кажутся мне психозом. Я решил увести разговор в нужное мне русло.

— Счастливы ли бутанцы?

Он делает паузу, прежде чем сказать «может быть», и смеется, при этом все его тело сотрясается в конвульсиях. Интересно, это не какой-нибудь припадок? Больше я не говорю об этой теме. Я слушаю, как он говорит мне еще больше сумасшедших вещей. О скрытой земле, где хранятся духовные сокровища. О том, как он когда-то медитировал три года, три месяца и три дня.

Потом он говорит мне о ком-то, кто жил в Бутане пятьсот лет назад, известный как Божественный Мадман. Его звали Друкпа Кюнле, и он Говард Стерн тибетского буддизма. Святой человек, в отличие от любого другого.

— Он был удивительным человеком. Он ходил в питейные заведения и дразнил женщин. Его мать говорила: «Кюнле, почему ты не можешь быть как твой старший брат, который всегда молится? Он такой серьезный и сконцентрированный». — «Нет, мама, — отвечал Кюнле. — Мой старший брат ищет туалет. Поэтому у него всегда такое лицо». Кюнле был прав. Его старший брат страдал запорами, а не святостью.