Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой - [101]

Она хотела узнать, возможно ли было сделать весь город счастливее. Она не будет возражать, чтобы стать хоть немного счастливее самой. Это сработало. Эксперимент сделал ее счастливее, но дело было не в науке о счастье. Не терапевтический прорыв, не внезапное откровение. Это было старомодное общение. Выход из дома и встреча с людьми.

Вероника была одним из волонтеров, которые встретились с победителем лотереи. Ее не интересуют исследования о лотереях и счастье. Покажите ей деньги, она говорит. Другие могут растратить свой выигрыш, но она будет знать, что делать с миллионами. Она была бы счастлива. Победа дает выбор, и выбор хороший, считает Вероника. Ну, большинство вариантов. Не между зубной пастой или туалетной бумагой, но выиграв в лотерею, она уж точно не стала бы выбирать снова между двумя этими вещами.

Если бы она выиграла, она бы открыла паб, она говорит мне, и, да, я вижу это. Вероника была бы отличной хозяйкой паба. Из тех, что заставляют вас чувствовать себя так, будто паб является вашим вторым домом.

Жизнь Вероники, ее жизненные обстоятельства, если быть более точным, стали хуже, так как эксперимент закончился. Она была уволена с работы в местной школе, так что она вернулась на пособие по безработице, считая каждый пенс, еле сводя концы с концами. Жизнь кровавая и жестокая, говорит она мне.

— Итак, Вероника, — спрашиваю я осторожно, — насколько счастлива ты в эти дни? По шкале от одного до десяти.

— Шесть, — говорит она, но я могу сказать, что она не до конца определилась с ответом. Она размышляет.

— Нет, это не так. Я сказала так только потому, что это то, что я думаю, должно быть, учитывая мою жизненную ситуацию, находясь на пособии по безработице, и развод, и все на свете. Но на самом деле, я где-то на уровне восьмерки. Нет, 8,5. Да, это то, что надо. 8,5.

Она здорова, и у нее две прекрасных дочери.

И каждый понедельник она и несколько волонтеров Слау встречаются в пабе Red Lion на ночную викторину.

Так что же: зубная паста или туалетная бумага? Вероника считает, что есть два типа людей в мире: люди зубной пасты и люди туалетной бумаги. Вероника? Она — человек зубной пасты.

Вы всегда можете найти замену для туалетной бумаги — бумажные салфетки, например. Но не зубной пасте. Зубная паста, в отличие от туалетной бумаги, делает больше, чем выполняет необходимую функцию. Она также заставляет ваш рот чувствовать себя хорошо, а это заставляет вас самих чувствовать себя хорошо. Да, Вероника является человеком зубной пасты.

Сумерки спускаются на Слау. Я иду назад к моей гостинице и решаю остановиться на церковном кладбище, чтобы попробовать немного кладбищенской терапии. Я тащусь через слякоть, неопрятные надгробия, останавливаясь у каждого из них и читая каждое имя вслух. Для меня ничто не реально, если я не говорю об этом вслух. Тринадцатилетний мальчик. Восьмидесятичетырехлетний мужчина. Девятнадцатилетняя девушка. Я знаю, что это должно заставить меня чувствовать себя счастливым — быть живым, — но я не могу собрать эти настроения. Я замерз и устал и чувствую себя глупо, стоя на кладбище, разговаривая сам с собой.

Потом я наткнулся на могильный камень некоей Эллен Гринуэй, которая умерла двадцать пятого марта 1914 года и была точно в моем возрасте на день смерти. Я могу понять Эллен. Она не абстракция. Прямо там, стоя на фоне слякоти и сорняков, дрожа от холода, я дал обещание себе: с этого момента я буду помнить, что каждый день является подарком.

ТВ-эксперимент — это хорошо, но как, интересно, мы могли бы действительно сделать Слау — или любое другое место — более счастливым? Является ли это просто вопросом устранения проблем? Снизить уровень преступности, избавиться от этих уродливых жилищных проектов, очистить загрязненный воздух, и счастье будет течь, как теплое пиво из-под крана? Джордж Оруэлл скептически относился к этому подходу: «Почти что все создатели утопий напоминают человека, у которого болят зубы и для которого счастье заключается в том, чтобы зубная боль прошла».

Он прав. Конечно, счастье не просто «отсутствие страданий», как считал главный пессимист Шопенгауэр, но наличие чего-то. Но чего? Суть в том, чтобы изменить место, как в старом анекдоте о психиатре и лампочках, или в том, что само место должно измениться в первую очередь?

В Слау я не могу закрыть глаза на факты. Вирусная теория счастья не сработала. Пятьдесят добровольцев, возможно, и узнали кое-что о счастье, но их весть никогда не распространится далеко. Означает ли это, что вирусная теория — фикция? Я не думаю, что так. Это просто вопрос чисел. Посей достаточное количество семян счастья в людей — таких, как Ричард Хилл, Хизер Уайт и Вероника Апулия, — и в конечном итоге законы экспоненциального роста сыграют свою роль. Переломный момент достигается, и счастье, я считаю, будет распространяться, как огонь по лесам Калифорнии.

Так что же делать? Я полагаю, стоит продолжать сеять семена. Кроме того, посадка имеет не меньшее значение, чем урожай.

Как отмечали многие философы, счастье является побочным продуктом. Счастье, как заметил Натаниэль Хаутон, — это птица, что незвано садится к нам на плечо.