Как я путешествовал по Алтаю - [21]
Я не ошибся: она думала о рыжем поэте с листком подорожника на носу. Он, конечно, спал в этот час на берегу шумной Бии, давил во сне комаров и вряд ли мог вспоминать о тех словах, что сказал утром, на проводах.
А слова те запали в душу тёте Даше, и она мне сказала об этом:
— Сижу, вот, и думаю: сорок годов прожила на белом свете, а всё дурная! Заладила, как девчонка: целина, где ты, целина? А ведь и тут люди: хорошие, нежные. Приезжают они в отпуск, надо их накормить, пригреть. Сеньку-баяниста удержала здесь своей лаской. А тот, рыжий, так стишком своим сердце тронул, что и уезжать отсюда не хочется. Видно, навек я теперь здешняя, туристская…
Иван Иваныч
Иногда я виделся с ним.
Он застенчиво улыбался и, словно нехотя, брал папиросу. Разговор у нас как-то не клеился — Иван Иваныч обычно торопился и непременно произносил фразу:
— Извините, конечно, но я должен удалиться. На туристской базе под Артыбашем многие его просто не замечали: человек тихий — и мухи не обидит, и вперёд не высунется. Зла никому не делает, ну и ладно! А кто он в душе — робкий заяц или смелый орёл — об этом как-то не думали.
Да и случая не было. На базе он жил лишь два дня в неделю, когда приезжал с работы. Всё остальное время проводил на реке и в дороге: отгонял лодку с туристами вниз по Бии. А вернувшись домой, сидел с ребятишками, копался с ними в огороде, ходил по малину.
В то утро, когда я решил отправиться с туристами в дальний поход через все десять порогов на Бии, Иван Иваныч уже стоял в громоздкой и высокой лодке. Загорелый, в неизменной голубой майке, синих лыжных штанах и в белой панаме, он зачищал ножом рукоять огромного кормового весла, наспех вытесанного из толстой кедровой доски.
— Ого! Пуда два потянет! — сказал я, помогая ему надеть весло на уключину, толстую, как оглобля.
— Работа грубая, да надёжная. А нам без этого нельзя: река серьёзная. Весло сломается — и поминай как звали!.. Ну, сели, братцы, сели! — Иван Иваныч махнул рукой туристам, которые всё ещё суетились у причала.
И все тридцать парней и девушек горохом посыпались в лодку.
На вёсла посадили четвёрку умелых, сильных гребцов, и лоцман Иван Иваныч подал первую команду:
— На воду!
Вёсла слаженно зацокали, и лодка двинулась по Телецкому озеру в сторону Бии.
Вскоре река подхватила наше судёнышко, как щепку, и бросила в порог Карлагач. Туристы, которые только что шутили, дурачились, горланили песни, присмирели и ухватились за скамьи: впереди, по крутому склону реки, вода завивалась струями и металась среди обнажённых рифов.
Что-то изменилось в лице у Ивана Иваныча: на щеках забегали желваки, глаза заблестели. Он широко расставил ноги, сунул под мышки рукоять тяжёлого весла и властно сказал:
— Сидеть спокойно!
Лодку сильно подбросило на подводной гряде и поволо прямо к острым камням у левого берега.
К бортам не шарахаться! — успел крикнуть Иван Иваныч, видя, что туристы заёрзали.
Лодка громко ухнула, накренилась влево, заскрипела и зарылась носом в струю. С бортов щедро брызнуло ледяной водой, но никто не поморщился: туристы словно окаменели.
Вёслами бить дружно! — выдохнул Иван Иваныч, навалился на рукоять и повис на ней.
Завизжала несмазанная уключина, сдерживая натиск воды и напор человека. Лоцман хорошо вырулил к середине реки, встал на дно лодки и сбросил панаму: так мы прошли первый порог. Карлагач ревел сзади, хлопья белой пены кружились за кормой.
На широком и длинном плёсе вода не грохотала: источая холод, она журчала и пела. Я даже успел услыхать весёлую перебранку дроздов в черёмушнике и увидел горлинку: сидя на сухой ветке кедра, она кланялась и ворковала.
А к нам уже быстро приближалась каменная стена правобережья, закрытая тенью высокой горы. Струи разбивались об эту стену и отскакивали седыми гривами.
Лодка не слушалась ни весел, ни руля. Иван Иваныч крикнул подмогу. Двое парней кинулись к рукояти. Скала отдалилась. Но впереди, как в страшном котле у бабы-яги, кипела вода на пороге Юрток.
Во всю ширь реки и метров двести вниз по руслу бурлящие клубки так и выскакивали на поверхность. И над каждым клубком вспыхивала и гасла маленькая радуга. Тысячи радуг над хрустальной рекой!
— Песню, песню давайте! — подбадривал Иван Иваныч.
Но запеть так и не успели: невдалеке уже грохотал третий порог — Кобыровский.
«Гух-ух-ух!» — запрыгала лодка, ударяясь носом в высокие волны…
Самым страшным оказался порог Щёки.
Лоцман надеялся обойти его по неглубокой протоке, слева. Но она обмелела. А мы уже сунулись в неё, и течение увело нас от фарватера. Стали круто разворачиваться, и лодка потеряла управление.
— Две пары за борт!
Четверо парней послушно прыгнули в воду. Поёживаясь от холода и тяжело дыша, они завернули нос вправо. Гребцы нажали, и лодка, чиркнув по каменистому дну острым килем, вошла в фарватер. А когда мы втащили через борт мокрых ребят, она уже мчалась так, что свистело в ушах.
Всё ближе и ближе подступала узкая горловина в русле Бии, прозванная Щеками. Слева зеленел островок, справа врезался в чёрный омут крутой, скалистый бом, до боли в глазах освещенный полуденным солнцем. И нас, как на буксире у глиссера, бешено тянуло к этому бому.
Книга рассказывает о жизни секретаря ЦК РКСМ Петра Смородина. С именем П. Смородина связана героическая деятельность РКСМ в годы гражданской войны и перехода к мирному строительству.В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается о жизни и деятельности Михаила Васильевича Фрунзе — революционера, советского государственного и военного деятеля, одного из наиболее крупных военачальников Красной Армии во время Гражданской войны, военного теоретика.
Книга рассказывает о жизни и деятельности революционера Виктора Павловича Ногина.
Эту книгу я задумал давно. Писалась она и легко и трудно. Легко мне было потому, что я вспоминал, как прошло мое детство. Я вырос в калужском селе, как и герои этой повести — Димка Шумилин и Колька Ладушкин. И так же, как они, создавал я с друзьями первую комсомольскую ячейку, когда белогвардейский генерал Деникин был в сорока верстах от села и по утрам нас подымала зловеще гулкая в лесах пушечная пальба. Но мне было и нелегко: я словно заново переживал все то, что в огневые годы гражданской войны легло на хрупкие плечи детей.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Эта книга — сборник маршрутов по Сицилии. В ней также исследуется Сардиния, Рим, Ватикан, Верона, Болонья, Венеция, Милан, Анкона, Калабрия, Неаполь, Генуя, Бергамо, остров Искья, озеро Гарда, etc. Её герои «заразились» итальянским вирусом и штурмуют Этну с Везувием бегом, ходьбой и на вездеходах, встречают рассвет на Стромболи, спасаются от укусов медуз и извержений, готовят каноли с артишоками и варят кактусовый конфитюр, живут в палатках, апартаментах, а иногда и под открытым небом.
Вниманию читателей предлагается первая книга трилогии «Утерянное Евангелие», в которой автор, известный журналист Константин Стогний, открылся с неожиданной стороны. До сих пор его знали как криминалиста, исследователя и путешественника. В новой трилогии собран уникальный исторический материал. Некоторые факты публикуются впервые. Все это подано в легкой приключенческой форме. Уже известный по предыдущим книгам, главный герой Виктор Лавров пытается решить не только проблемы, которые ставит перед ним жизнь, но и сложные философские и нравственные задачи.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Александр Степанович Кучин – полярный исследователь, гидрограф, капитан, единственный русский, включённый в экспедицию Р. Амундсена на Южный полюс по рекомендации Ф. Нансена. Он погиб в экспедиции В. Русанова в возрасте 25 лет. Молодой капитан русановского «Геркулеса», Кучин владел норвежским языком, составил русско-норвежский словарь морских терминов, вёл дневниковые записи. До настоящего времени не существовало ни одной монографии, рассказывающей о жизни этого замечательного человека, безусловно достойного памяти и уважения потомков.Автор книги, сотрудник Архангельского краеведческого музея Людмила Анатольевна Симакова, многие годы занимающаяся исследованием жизни Александра Кучина, собрала интересные материалы о нём, а также обнаружила ранее неизвестные архивные документы.Написанная ею книга дополнена редкими фотографиями и дневником А. Кучина, а также снабжена послесловием профессора П. Боярского.