Как я отыскал Ливингстона - [188]

До 19-го мая предполагалось, что Освальд Ливингстон поведет караван своего отца; но приблизительно около этого времени он удивил меня заявлением, что он решил не идти в Унианиембэ по причинам, которые считает достаточными. Я попытался убедить его, что он должен идти, так как уже дошел до Занзибара, но было очевидно, что он поступает так, как ему кажется лучше. Принимая во внимание, что доктор Кирк советовал ему не вредить своему здоровью и своим занятиям, когда не было положительной необходимости в его личном начальствовании караваном, я пришел к тому убеждению, что он поступает правильно и обдуманно. Доктор Кирк был другом его отца и товарищем на Замбези, и так как молодой Ливингстон весьма сильно полагался на его мнение, более чем на свое собственное, то было весьма естественно, что он поступал по его совету.

В виду этих обстоятельств я должен был, следуя инструкциям доктора Ливингстона, приискать хорошего предводителя, араба, чтобы вести его караван до Унианиембэ. С этою целью я написал письмо к доктору Кирку, прося его воспользоваться своим влиянием на султана. В ответ я получил следующее:

Британское агентство, Занзибар, 20 мая 1872 г.

«Милостивый государь, собственноручное письмо доктора Ливингстона к Сеиду Бургашу давно уже передано и объяснено ему, но я сообщил ему, что вы не намерены более беспокоить его относительно упомянутого ответственного вожатого. Теперь же, когда м-р О. Ливингстон отказался следовать за своим отцом, я буду весьма рад оказать вам содействие у султана и тотчас же пошлю попросить его прислать требуемого вами человека, которого вы, разумеется, испытаете и затем выберете или отвергнете, как вы найдете лучше.

Глубоко преданный вам Джон Кирк.»

Ходатайство доктора Кирка перед султаном, как он уведомлял меня, оказалось безуспешным. Узнавши об этом, я обратился к другим путям для отыскания вожатого и через несколько часов мне был прислан вожатый с весьма лестным отзывом от шейха Гамеда. Молодой араб, хотя и не поражавший своими блестящими качествами, казался честным и способным, однако, уплативши ему 100 ф. в виде задатка, я предоставил остальное Ливингстону, который наверно будет в состоянии решить, заслуживал ли он доверия.

25-го лейтенант Даусон, взявши место на американском барке «Мери», отправлявшейся в Нью-Йорк под начальством капитана Росселя, покинул Занзибар. Я снабдил его рекомендательным письмом к одному из своих нью-йоркских друзей. Мы расстались большими друзьями с этим в высшей степени благородным джентльменом.

Утром 26-го доктор Кирк был приглашен в американское консульство для свидания с своим другом м-ром Уэбом и я воспользовался его присутствием, чтобы сказать ему: «доктор, к сожалению, мне едва ли удастся снарядить караван Ливингстона так скоро, как бы я этого хотел. Если пароход, на котором мы с м-ром Генном и Ливингстоном взяли места, принужден будет сняться с якоря прежде, чем я успею отправить его, то я попрошу вас взять на себя заботу об этом».

На это доктор Кирк отвечал: «Если вы обратитесь ко мне, то я должен буду отклонить вашу просьбу, потому что я не хочу снова подвергать себя ненужным оскорблениям.[9] Я не намерен ничего более делать для Ливингстона, как частный человек. Как официальное же лицо, я сделаю для него все, что сделал бы для другого британского подданного.»

— Бесполезным оскорблениям, говорите вы, доктор Кирк? — спросил я.

— Да.

— Не могу ли я узнать, в чем они заключаются?

— Он бранит меня за то, что караван не дошел до него и обвиняет в том, что я употреблял рабов. Если экспедиция не дошла до него, то чем я мог помочь этому.

— Извините меня доктор Кирк, но если-б вы были на месте Ливингстона, то сами поступили бы точно так же. Вы заподозрили бы своего лучшего друга в холодности, чтобы не сказать более, если бы вожатые каравана беспрестанно повторяли вам, что они посланы консулом, чтобы привести вас назад, а не для того, чтобы идти за вами, куда вам будет угодно.

— Но по контракту он мог видеть, что они были обязаны идти за ним, куда он прикажет. Если он предпочитает верить неграм и чуть не каторжникам и сомневаться в моих словах и официальных известиях, то он попросту глупец; вот все, что я хотел сказать.

— Зачем было Ливингстону сомневаться в контракте? Разве не клялись ему все люди в том, что вы приказали привести его назад? Все его убеждения не ведут ни к чему, и дело кончается тем, что они принуждают его возвратиться из своего путешествия. Что оставалось ему, как не заподозрить, что в этом кроется нечто необъяснимое? Во все время своего путешествия ему беспрестанно повторяли одну и ту же сказку, что вы прислали ему письмо, в котором приказываете ему вернуться назад.

— Я ничего не могу сделать. Я написал ему такое же письмо, как и он мне.

— Ну, — сказал я, — так как мне невозможно оставить караван в Занзибаре, то я должен отправить его сам.

На другой день я собрал всех своих людей, и так как опасно было позволить им бродить по городу, то я запер их всех во дворе и кормил их там до тех пор, пока все они, числом пятьдесят семь, не оказались по перекличке налицо.