Как я отыскал Ливингстона - [150]
Леса Укаранги состоят большею частью из тика, мбугу и бамбука. Климат в высшей степени мягок и влажен. Мелкий дождь изливается, по-видимому, беспрерывно на вершины Укарангских цепей, отчего и происходят многочисленные потоки, изливающиеся в реку Лиучи.
С высот Укаранги, мы спускаемся в долину Лиучи, при чем вступаем в область Уджиджи, отличающуюся поразительною красотою и плодородием, и видим, наконец, пред собою это могучее внутреннее море, берега которого отныне должны считаться священными, потому что «земля, по которой ступал добродетельный человек, освящается на вечные времена». И действительно, природа немало содействовала возникновению любви, питаемой нами в настоящее время к классическим землям, окаймляющим Танганику. Ни один человек, как бы он ни был прозаичен по природе, не может стоять на прибрежье Уджиджи и смотреть на запад на солнце, скрывающееся за серебристой и зеркальной водной поляной, не будучи взволнован до глубины души дивными цветом, покрывающими небесный свод при солнечном закате.
Эфирные цвета появляются и исчезают с магической быстротой. Они бывают золотистого и лазуревого, розового и серебристого, пурпурового и желтого цветов; тонкие струйки перистых и группы лучевых облаков превращаются в блестящее червонное золото; они бросают свой яркий блеск на гигантские темно-синие леса, окаймляющие Танганику с запада; они окутывают всю панораму гор, набрасывают на них розовые покрывала и купают их в море серебряного света.
Из всех племен центральной Африки наиболее замечательны ваниамвези. Для меня образец настоящего ваниамвези представляется в виде высокого, длиннорукого и длинноногого человека с добродушным лицом, с всегдашней широкой улыбкой, открывающей в середине верхнего ряда зубов маленькую дырочку, просверленную, когда он был еще мальчиком, для обозначения его племени. Сотни проволочных колечек спускаются по его шее; он почти гол, и своими неприкрытыми формами представляет прекрасную модель для черного Апполона. Я видел многих представителей этого племени в одежде занзибарских вольноотпущенников, в тюрбанах из нового американского простынного полотна или в длинных арабских дишдашегах (рубашках) и имевших такой же цивилизованный внешний вид, как и любой из мсавагили занзибарского берега; но я не могу освободиться от своего идеала.
Мниамвези — янки Африки; он прирожденный купец и путешественник. С незапамятных времен племя его присвоило себе переноску товаров из одной страны в другую. Мниамвези — верблюд, лошадь, мул и осел, вьючное животное, которое путешественники усердно стараются приобрести для переноски своего багажа с берега в дальние внутренние страны Африки. Араб не может никуда прийти без его помощи; белый, путешествующий с научною целью, также должен обращаться к нему. Они обыкновенно встречаются в большом количестве в Багамойо, Кондучи, Каоле, Дар Саламе и в Кияьве, предлагая свои услуги караванам. Подобно моряку, он имеет притоны в известных харчевнях больших приморских городов, и, подобно моряку, он неутомимый гуляка. Морской берег для мниамвези — то же что Нью-Йорк для английского матроса. В Нью-Йорке английский матрос может поступить обратно на корабль за высшую плату, так же точно и мниамвези может снова наняться для обратного путешествия за более высокую цену, чем от Униамвези до моря. На него такой большой запрос, а в течение военного времени он так редок, что плата ему весьма высока, достигая от 36 до 100 ярдов полотна. Сто штук этих вьючных животных, всего до Унианиембэ, т.е. в течение трехмесячного путешествия, легко могут обойтись путешественнику в 10,000 ярдов полотна, а 10,000 ярдов полотна равняются 5,000 долларам. Но при терпении и строгой экономии можно получить такое число за 3,000 долларов.
XXXIX. Возвращение из плавания по Танганике.
Мниамвези, нагруженного тюками с бумажными тканями и доместиком из Масачусета, коленкором из Англии, ситцем из Моската, полотном из Бучи, бусами из Германии, медными проволоками из Великобритании, можно встретить по всей центральной Африке — на Луалабе в лесах Укавенди, на холмах Уганды, на горах Карагуэ, на равнинах Урори, на плато Угого, в лесистом Укононго, в болотах Узегугги, в дефиле Узагары, в пустынях Убены, среди пастушеских ватутов, вдоль берегов Руфиджи и в торгующей рабами Кильве.
Во время путешествия своего с караваном они кротки и послушны, в своих деревнях они веселы и забавны; в своих собственных торговых экспедициях они проницательны и изворотливы, в войсках Мирамбо они наглы и смелы, в Укононго и Укавенди они охотники; в Узукуме они погонщики и рудокопы, в Лунде они усердные искатели слоновой кости; на берегу они вечно удивляющееся и напуганное племя.
Ваниамвези, к сожалению, кажется, вымирают или же переселились в отдаленные страны; но первое свое мнение я основываю на многочисленных разоренных землях, некогда занимаемых ими, каковы: Мгонго Тембо, Рубуга, Кигва, Утанда, Мфуто, Масанге, Вилианкуру. Такие неспокойные и вечно недовольные люди, как Манва Сера, Нионго, Мирамбо и Осето своими постоянными войнами способствуют к истреблению населения Униамвези. Переноска тяжестей во время путешествия также не может способствовать к увеличению населения. Из десяти черепов, встречающихся на торговых путях внутренней Африки, восемь принадлежат несчастным ваниамвези, павшим жертвами лишений и опасностей, ожидающих каждый караван на пути. Рабство со всеми своими ужасами способствует как к развращению, так и к истреблению их. Грустно думать, что подобное племя должно исчезнуть с лица земли, как на наших глазах исчезли воинственные макололо с тех пор, как Ливингстон в первый раз увидел Линианти. Какое могучее государство могло бы образовать из этих племен человеколюбивое правительство! Какое блистательное доказательство благодетельности цивилизации могли бы они представить! Каких покорных учеников Евангелия могло бы сделать из них практическое миссионерство.
