Как я отыскал Ливингстона - [12]

Накануне моего отъезда из Занзибара американский консул, облекшись в черный сюртук и таковую же шляпу, составлявшие его официальный костюм, отправился со мной во дворец султана. Султан был ко мне весьма милостив; он подарил мне арабскую лошадь, снабдил рекомендательными письмами к своим агентам и представителям во внутренней Африке, и вообще старался выказать мне свою благосклонность.

Дворец султана представляет высокий, большой и красивый четырехугольный дом, выстроенный из коралла, с толстым слоем штукатурки из известкового цемента. Внешний вид его напоминает наполовину арабскую наполовину итальянскую архитектуру. Оконные ставни сделаны в виде венецианских жалюзи, выкрашенных ярко-зеленой краской, что представляет разительный контраст с ярко выбеленными стенами. Перед высоким и широким крыльцом стояла, выстроившись двумя полукругами, султанская гвардия, в которой служили наемники из балухов и персиян, вооруженные кривыми саблями и длинными щитами из кожи носорога. Одежда их состояла из грязновато-белой бумажной рубашки, доходившей до лодыжек, и кожаного пояса, в изобилии разукрашенного серебряными бляхами.

Когда они нас завидели, то тотчас дали знать кому-то внутри здания. В ту минуту, когда мы были в двадцати ярдах от входа, султан, ждавший нас стоя, спустился с лестницы и, проходя мимо рядов своей гвардии, приблизился к нам и протянул нам правую руку с добродушной, приветливой улыбкой на лице. В свою очередь, мы сняли шляпы и пожали ему руку, после чего, по его желанию, мы прошли вперед, пока не очутились на самой верхней ступеньке, у входной двери. Султан сделал нам знак идти далее; мы поклонились и, дойдя до площадки некрашеной и узкой лестницы, снова остановились в недоумении. «Идите дальше», сказал султан и мы поднялись по лестнице, причем чувствовали себя весьма неловко, имея позади себя государя. Я заметил, что консул всходил по лестнице боком с намерением соблюсти и приличие и свое достоинство. Я подражал ему, насколько мог, но не находил своего положения особенно приятным. На верхней ступени лестницы мы остановились, и повернулась лицом к входившему султану. Нас опять стали любезно приглашать идти дальше, и мы наконец очутились в тронной зале. Это была высокая комната, разрисованная в арабском вкусе; пол был устлан толстым персидским ковром, а вся мебель заключалась в дюжине позолоченных кресел и люстр.

Нас посадили; по правую руку султана сел Лудга Дамджи, банианский сборщик таможенных пошлин, почтенный с виду старик, с умной и пытливой физиономией; рядом с ним поместился магометанский купец, Тариа Топан, пожелавший присутствовать при свидании — не потому только, что он был одним из советников его высочества, но и потому, что принимал живое участие в американской экспедиции. Против Лудги сидел капитан Вэбб, а рядом с ним и как раз против Тариа Тапан сел я. Султан поместился на золоченом кресле — между американцами и своими советниками. Драгоман Джогари почтительно стоял перед султаном в выжидательной позе, готовый немедленно перевести султану обращенные к нему слова. Султана, по костюму можно было принять за мингрельца, если бы на голове его не было тюрбана, широкие складки которого представляли смесь красного, желтого, коричневого и белого цветов. Платье на нем было из темного сукна, очень длинное и перехваченное на талии богатой портупеей, на которой висел палаш с золотым эфесом. Ноги его были обнажены и носили на себе следы элефантиазаса — бича Занзибара. На них были надеты только арабские туфли, на толстой подошве, перевязанные на подъеме кожаным ремнем. Прекрасное телосложение и безукоризненные черты умного лица говорили за его аристократическое арабское происхождение. Но трудно было определить характер султана по чертам его лица, имевшего, впрочем, любезное выражение; видно было только, что султан совершенно доволен собой и всем окружающим.

Таким мне показался Сеид Бургаш, повелитель Занзибара и Пемба, и восточного берега Африки, от Сомали до Мозамбика.

Нам подали кофе, а потом предложили кокосового молока и превосходного шербета.

Разговор начался с вопроса, предложенного султаном нашему консулу:

— Как ваше здоровье?

Консул: «Благодарю вас, я совершенно здоров. Как чувствуете себя ваше высочество?»

Султан: «Прекрасно!» Султан обращаясь ко мне: «А ваше здоровье?»

Ответ: «Превосходно, благодарю вас!».

Затем консул коснулся дел, после чего его высочество стал расспрашивать меня о моих путешествиях.

— Как вам нравится Персия? Что вы думаете о Кербеле, Багдаде, Масре, Стамбуле? Много ли у турок солдат? Плодородна ли Персия? Как вам понравился Занзибар?

Получив удовлетворительные ответы, его высочество вручил мне рекомендательные письма к своим представителям в Багамойо и Каоле и общее рекомендательное письмо ко всем арабским купцам, которые могли встретиться на моем пути. Султан заключил свою беседу со мною выражением надежды, что какого бы рода ни было данное мне поручение, я наверно буду иметь полный успех.

Затем мы раскланялись и вышли тем же порядком, как и вошли.

Мистер Гудгу из Салема, американский купец, долго живший в Занзибаре, подарил мне на прощанье лошадь, вывезенную им с Мыса Доброй Надежды и стоившую в Занзибаре по меньшей мере 500 долларов.