Как выжить в современной тюрьме - [30]
Вернемся к так называемым «обиженным» — это самая низшая категория зэка. Нормальный зэк не может здороваться за руку с «обиженными». У них нельзя ничего брать, можно только давать, и то не в руки, а положив предварительно куда-либо или, в крайнем случае, бросив в ладонь. С «обиженными» нельзя вместе есть, пить, докуривать сигарету после него, пользоваться общими вещами. Вообще запрещено притрагиваться к ним. Нельзя также после них пользоваться никакими вещами. Нельзя прикуривать от их спичек или зажигалок. Бить руками их тоже нельзя. Бить можно только чем-то находящимся в руке (кружка, палка, ботинок и т. д.). «Обиженные» не имеют права садиться за общий стол, на любую нормальную «шконку». В камере они выполняют функции по уборке туалетов, мытью полов. Категория «обиженных» в «системе» (речь идет о положении в тюрьмах) — как бы категория зачумленных. Войдя в любую камеру (хату), «обиженный» обязан поставить в известность всех о своем положении. Если «обиженный» является педерастом, то от него могут потребовать в обмен за оплату сексуальные услуги. Хотя изнасилование «обиженного» не приветствуется. Эти действия должны быть совершены по обоюдному согласию. На практике существует психологическое и физическое давление на педерастов, чтобы заставить их выполнить определенные сексуальные услуги.
«Обиженные» — самая бесправная категория зэков. В случае конфликта на их сторону не станет никто. Все жалобы, идущие от них (положенцу, вору, смотрящему и т. д.), как правило, рассматриваются не в их пользу. Никому и ничего «обиженный» доказать в свою защиту не сможет. Каждый может по любому поводу оскорбить или ударить «обиженного». Их участь в «системе» незавидна. Конечно, это не значит, что бьют их ежедневно или ежедневно истязают, но морально ущемляют постоянно. «Обиженный» — «козел отпущения» «системы», на котором вымещается накопившаяся злоба и собственное тяжелое положение.
Как попадают в положение «обиженного»? В нем оказываются уже бывшие раньше в этой категории, каким-то образом давшие понять, что они были гомосексуалистами на свободе. Добровольно или насильно «опущенные» уже в тюрьме. Сообщившие о своем занятии куннилингусом на воле (достаточно было совершить это один раз). Поводом для «опускания» может послужить манера поведения самого зэка, факты из биографии, внешность (длинные волосы, дырка от серьги в ухе, наколка) или профессия. Нередко бывает так, что поводом для «опускания» может быть использование совместной с «обиженным» посуды, или вещей, или продуктов (достаточно одного совместного чаепития). Бывает так, что человека насильно, за какое-то деяние, переводят в разряд «опущенных» (путем непрямого изнасилования, т. е. проведения членом по губам или же достаточно его просто облить мочой). Неправомерное «опускание» в принципе по «понятиям» наказуемо, но для тех, с кем это уже совершено, ситуация не меняется.
ОБЩИЙ КОРПУС
На общий корпус (в общие камеры) попадают либо переводом со «спеца», либо прямо после ареста из ИВС. Как уже говорилось, общие камеры (хаты) отличаются от «спецевых» большим количеством содержащихся в них заключенных. По сути, это и есть настоящая тюрьма, с тем укладом, который для нее характерен. За каждой «общей» камерой закреплен «смотрящий». Обязательно есть «дорожники» и «шнифтовые». Есть места «братвы» и мужиков. Тут же могут находиться «обиженные». Место «смотрящего» практически всегда расположено около окна (решки), вокруг находятся места «братвы», «дорожники» как часть (младшая часть братвы) обитают непосредственно возле самой «дороги». Это может быть «решка» или «кабура» (отверстие, соединяющее две или более камер). Подобные отверстия делаются, конечно, без ведома администрации, самовольно, для непосредственной связи и передачи «маляв» и «грузов». Зачастую «кабуры» существуют полулегально. Администрация либо знает об их существовании, либо догадывается, но в силу разных причин не всегда плодотворно борется с этим явлением. «Кабуры» бывают разными: от небольшого, толщиной с два карандаша, отверстия до дыры приличного размера. Собственно, какую прокопают сами зэки и насколько позволяют это сделать стены. «Кабуры», как правило, располагаются в неприметных, не сразу бросающихся в глаза местах. Они могут располагаться и на полу, и в потолке, и в стенах.
Нижний ярус «шконок» и «шконки» верхнего ряда, располагающиеся ближе к окну, являются более привилегированными местами. Хотя по «понятиям» личных мест в тюрьме нет (как зачастую говорится: все твое осталось на воле), и каждому «порядочному» арестанту, можно, сидеть, лежать, спать на любом удобном для него месте. Но на самом деле каждая «шконка» является местом постоянного нахождения и обитания одного зэка. Всевозможные маленькие хитрости, «примочки» и приспособления окружают «шконку» любого зэка. И, конечно, «шконка» — это сосредоточение всевозможных запретов. Здесь действует правило: где живу, там и прячу.
Уже при подходе любого человека к камере «шнифтовые» оповещают ее обитателей о приближении постороннего. Стандартными фразами предупреждения являются: «Мусор» на «продоле»!», «шмонщики» на «продоле»!», «Кум» на «продоле»!», «Звезды» на «продоле» (т. е. несколько офицеров)!», «Прогулка!», «Новенький!», «Проверка!». В случае неожиданного появления работников учреждения обычным предупреждением является выкрик: «Вода!» либо «Кузя!»
Книга является логическим продолжением первой части. В ней можно найти большое количество оригинальных иллюстраций и уникальный жизненный опыт, который не оставит равнодушным даже скептически настроенного читателя.Книга содержит нецензурную брань.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.