Как выжить, если тебе 20 - [27]

Модель найма заключалась в следующем: банк собирал лучших выпускников и специалистов из других банков, обещал им светлое безоблачное будущее, прекрасные условия, а после подписания контракта бросал всех в «волчью яму» и смотрел, кто выживет.

И опять новая страница и новые испытания: я перешел в Goldman Sachs и сразу попал в непростую ситуацию.

Как оказалось, взявший меня на работу управляющий московским офисом партнер не имел прямого отношения к тому направлению, за которое я должен был отвечать. При найме у меня сложилась одна картина, а по факту я столкнулся с совершенно иной. Модель найма заключалась в следующем: банк собирал лучших выпускников и специалистов из других банков, обещал им светлое безоблачное будущее, прекрасные условия, а после подписания контракта бросал всех в «волчью яму» и смотрел, кто выживет. И чем более серьезную ты занимал позицию, тем меньше тебе оказывали помощи. Кто выдерживал, тот оставался и работал дальше. У кого не получалось, тому не платили бонус, и он либо уходил сам, либо его увольняли.

Когда я оценил весь масштаб своего бедствия, то, без преувеличения, впал в уныние. В первый свой день после знакомства с новыми коллегами я пошел в туалет и заперся там. Я был в шоке от ощущения одиночества. Те, кто меня нанимал, находились далеко (в Лондоне). Те, кто близко, относились ко мне враждебно, потому что видели во мне конкурента. Что же я натворил? Может, пока не поздно, позвонить и попроситься обратно в J. P. Morgan? Попросить прощения, сказать, что ошибся? Когда я уходил, начальник говорил мне, что я совершаю ошибку и что у меня, равно как и у многих, кто не вырос с самого начала своей карьеры в стенах «Голдмана», ничего не получится: «Там не любят чужаков». Я его не послушал и теперь, сидя в туалете, жалел об этом.

В первую неделю я не видел никакого выхода. И за размышлениями в туалете провел, наверное, больше времени, чем на своем рабочем месте!

На вторую неделю я понял, что звонить в J.P. нет смысла — они грозились принять юридические меры за то, что я пытаюсь увести с собой сотрудников… Я понял, что вернуться — не вариант, и начал осматриваться на новом месте. Мосты были сожжены. Но сразу скажу, что потом мы вновь наладили отношения и сейчас прекрасно общаемся — каждый из нас ищет место, где ему лучше, выгоднее и интереснее. Со временем мои бывшие коллеги это поняли и приняли. А в то время я плохо спал по ночам, мне снились кошмары, я боялся и не знал, что делать. Принятое решение мучило меня и не давало покоя. Первая неделя была шоком, вторая — отчаянием, третья и четвертая недели были еще хуже первых двух. Но я все же начал общаться с клиентами и говорить, что перешел на новое место. Делал красивую мину при плохой игре. Многие желали мне удачи, но говорили, что с Goldman Sachs работать никогда не будут. У банка была не самая хорошая репутация на российском рынке. Это требовалось изменять, в чем отчасти я видел и свою задачу. К концу четвертой недели мне удалось договориться с одним из моих старых клиентов, и мы реструктурировали небольшую сделку, благодаря чему смогли немного заработать. Я не придал этому большого значения, просто вздохнул свободнее и хоть как-то отвлекся от своих сожалений и раздумий о моем плачевном положении.

Но вдруг все резко изменилось… Благодаря той сделке я оказался на виду у руководства. Это потом я узнал, что на раскачку новым сотрудникам в Goldman Sachs дают год. Если через год есть результаты, то тебя оставляют, если нет, то ищут замену. Не все приживаются, не все понимают культуру банка и приспосабливаются к ней. А без этого успешно работать в Goldman Sachs невозможно. У меня на закрытие первой сделки ушло меньше месяца. Вполне логично, что меня заметили. И тогда большая корпоративная машина переключила свое внимание на меня. Мне предложили больше полномочий, стали активнее помогать и прислушиваться к моему мнению.

Следующие полтора года прошли в непрерывной работе. За это время Goldman Sachs поднялся из второго десятка на третье место среди организаторов публичных долговых сделок для российских компаний на международных рынках. Ни я сам, ни мои коллеги, пришедшие со мной в новый банк, не думали, что такое будет возможно. Ведь Goldman Sachs существенно уступал многим конкурентам по этому направлению в России, но всего за полтора года ситуацию удалось изменить. Феноменальный успех! И через полтора года работы меня повысили до позиции управляющего директора.

Во всем мире только около 3 % сотрудников банка занимают эту должность! Управляющий директор — высший «титул» в банковских кругах. На этой позиции банкир должен совмещать все навыки: и сделки заключать, и деньги зарабатывать, и быть менеджером для своей команды. Как правило, управляющий директор отвечает за какое-то определенное направление в банке.

Для меня стать управляющим директором в Goldman Sachs, да еще в 32 года, было сравнимо с получением премии «Оскар». Goldman Sachs публикует ежегодно (сейчас раз в два года) глобальный список повышений до позиции управляющего директора. Мне приходили поздравительные письма от клиентов и коллег со всего мира. Я был горд, но в то же время понимал, что впереди самое сложное — удержаться на этой позиции.