Как все начиналось - [2]

– Глянь! – я повернулась к прилавку с самым подобострастным видом. На полированной столешнице лежала маленькая потрёпанная книженция, отпечатанная на дешёвой папиросной бумаге, на серой обложке значилось большими буквами: «50 шагов, чтобы стать травницей столетия». – Почитай, – кивнула тётка и, величественно развернувшись, направилась к лестнице на второй этаж.

«Началось!» – я тоскливо покосилась на книжку и тяжело вздохнула.

Тётка была гениальная травница, может быть, лучшая в Московии, но совершенно не умела вести торговые дела. Как натура увлекающаяся и обожающая любые нововведения, она приобретала в книжной лавке некие «инструкции» с бросающимися в глаза названиями: «Как обогатиться за три дня» или же «Как расширить свою лавчонку без дополнительных вложений». Согласно полученной в книге установке она неслась в Стольноградский Гномий Банк за ссудой, дабы расширить свою торговлю «без дополнительных вложений» и естественно прогорала, а потом из последних сил откупала заложенную Лавку.

Теперь Марфа мечтала сделать из меня НАСТОЯЩУЮ травницу. Печально. Я работала у неё уже три года, но так и не научилась отличать чабрец от мать-и-мачехи.

Я, вообще, талантами не отличалась: пыталась учиться на повара и на белошвейку, освоила сложнейшие процессы варки манной каши и штопанья носков и отчислилась за «профнепригодность». Потом по счастливому стечению обстоятельств я попала в сокровищницу магов – Училище Магов при Совете Словении, откуда вылетела ровно через полгода за всю ту же пресловутую профнепригодность.

То было чёрное время, только что в промоине на реке утонул мой зело пьющий отец, поэтому я осталась одна. Я имею в виду совсем одна. Кроме того, всем отчисленным студентам опечатывали силу. Я боялась и не желала этой пренеприятной процедуры, а потому пряталась от Совета почти неделю. Нашли меня на кладбище во время похорон, там же и попытались поставить печать. Почему попытались? Просто у них ничего не получилось. Молодой стажёр, накладывающий заклинание, так волновался, так волновался, глядя на моё опухшее от слез лицо, что не заметил: магия никуда не делась, продолжая весело и не принуждённо течь по моим жилам. Я же так обрадовалась нечаянному счастью, так обрадовалась, что не захотела делиться сей оказией со стажёром и мудро промолчала.

Тогда-то я и встретила Марфу. Лукинична из светлой памяти к моему папаше, с которым у них по молодости случилась любовь, взяла меня в учение; хотя уже через пару недель поняла, что травницы из меня не выйдет.

Звякнул колокольчик. Я подняла голову, с улицы в открывшуюся дверь вместе с пронизывающим ветром влетело облако белых снежинок. На пороге стоял давний знакомый – гном Яков. Он осторожно прикрыл за собой дверь и застыл, уставившись на меня маленькими, глубоко посаженными глазками. Невысокий, как и все гномы, толстая душегрейка едва застёгивалась на внушительном пивном пузе, огромные заснеженные валенки по колено. Он помялся на пороге, снял высокую лисью шапку, открывая нечёсаные вихры, а потом, оставляя мокрые следы на натёртом до блеска полу, прошёл к прилавку, неотрывно глядя на меня. Мы молчали; я ждала; клиентом Як был неспокойным, в лавку наведывался через день, сначала за очередным лекарством, а потом с претензиями к этому лекарству. Он достал из котомки пустой пузатый бутылек и со стуком поставил перед моим носом на прилавок. Я понимающе кивнула и заорала на всю лавку:

– Марфа!

– Чего орёшь, как резаная? – недовольно донеслось со второго этажа.

– Яков Петрович пришёл!

По скрипучей лестнице раздались торопливые шаги, и Марфа появилась в зале. Заметив пустую бутылку, она приосанилась и сразу пошла в наступление:

– Тебе чего?

– Марфа, – смутился Як, – не помогло твоё средство, так спина-то и не прошла!

– Как не прошла? – изумилась Лукинична. – У всех проходит, а у тебя не прошла!

Гном стыдливо разглядывал деревянные доски пола и мял в руках шапку:

– Так это отрава какая-то, – пробормотал гном.

Мы с Марфой недоуменно переглянулись.

– Чего?

– Ну, я её глотаю, а она так воняет, словно с данийского пришествия стоит.

– Ты что с ней делал? – тихо спросила тётка, глаза у неё стали большие, круглые и, кажется, были готовы вылезти из орбит. Я почувствовала приступ хохота и уткнулась лицом в шаль, дабы окончательно не смутить и без того сконфуженного клиента.

– Как же что? – начал оправдываться Яков. – Как на бумажке написано: три раза в день.

– Что три раза в день? – с подозрением поинтересовалась тётка.

– Пил, – прошептал гном.

Все это была последняя капля, я упала на лавку и затряслась от хохота. Тётка переводила удивлённый взгляд с Якова на меня, а потом заголосила во всю силу своего грудного сопрано:

– Где же это видано – лакать растирания?! Ты что там прочитал? Чёрным по белому написано: растираться на ночь, замотаться платком!

Тётка обличительно тыкала в бумажку, приклеенную к бутылке. Внезапно, её палец застыл в воздухе, а сама она внимательно уставилась на инструкцию. Смех застрял у меня в глотке, я резко замолчала, узнавая то выражение лица Марфы, когда она собиралась обрушить на мою голову весь свой праведный гнев.