Как воспитать ниндзю - [39]
Пока... Дальше видно будет – все зависит, подлинники ли это... Надо сказать, я очень ценю живопись и красоту, японец и китаец вбили в меня эту чуткость наравне с реакцией...
Одна из особенностей эстета, – это умение воспроизвести картину в уме... Только когда она у тебя со всеми красками перед закрытыми глазами, причем навсегда, только тогда ты можешь ощутить подлинное наслаждение красками... Я до сих пор помню, какое ощущение покоя и чистоты вызвало у меня однажды в полусне видение очаровательной вазы из прозрачного мягко желто-салатового фарфора... Мало кто понимает, что эти краски, когда они у тебя в уме, в воображении, вызывают неизвестные тебе самому ранее чувства и ощущения откуда-то из глубины... Симфония чувств... На самом деле – твоя внутренняя галерея картин в воображении – удивительное собрание оттенков чувств, которые ты очувствуешь, начиная словно переживать сердцем эти краски... Впрочем, первое правило эстета – картина живет чувствами и начинает звучать чувствами только тогда, когда ты можешь перенести ее в воображение и видеть со всеми нюансами вне ее... Это мало кто знает, как и то, что удовольствие от такого “поедания” картин для меня не отвлеченность, и не эстетизм, а реальное трепетное наслаждение, наслаждение каждым переходом оттенков красок, наслаждение такое же прекрасное и реальное, какое дает иногда музыка...
Обнаружить тайный зал можно было, лишь сосчитав окна внутри и снаружи, и пометив каждое окно... Мы с китайцами обнаружили эту комнату только потому, что собаку на этих тайных восточных комнатах съели... Нас бы давно бы уже убили, если б я с первого раза не вычленяла эти тайники, ибо ведь именно их содержимое мне чаще всего было поручено найти и изъять...
Я приказала своим китайцам молчать и искать не придурка бородатого, а другие залы... Я чувствовала, что в таком дворце должны еще быть тайные комнаты...
А сама пошла на улицу, приказав китайцу и индейцу появляться в окнах по очереди, отмахивая мне, какая это комната... Так можно было легко вычислить лишнее окно...
Я все думала, кто же оставил эту гнусную похабень в той комнате. Там были куда худшие картинки, чем Рафаэль. Отца хватил бы удар, если б он это увидел в своем доме, а мама, наверно, меняла бы цвета каждую секунду и метала молнии.
Пока я себе стояла и глазела, считая окна и отмашку китайца и индейца, благо я уже все комнаты обошла и запомнила, и держала в голове все расположение и количество окон, из бани вдруг вышла обезьянка. Роскошно одетая, чистая, причесанная – ее отмывали спиртом...
Чтобы не вызывать у нее недобрых мыслей, я стала на бревне, пересекавшем заросший неглубокий пруд, который может когда-то и был бассейном с каменным дном, но сейчас являл собой настоящее болото жидкой грязи, превращенное слугами в свалку и отстойник. Грязь была густая, будто в лечебницах или топях...
Став посередине на бревне, я меланхолично наблюдала за китайцем и индейцем, отмечавшим последовательно каждое окно, по которым я отмечала комнаты и соединяла внешние окна с внутренним планом, который я сделала изнутри. И, словно нехотя, сравнивала в уме размеры комнат и расположение окон с их внешним расположением, чтобы найти темные глухие комнатки без окон... Их очень любили делать в старых замках, ибо, заблокировав их изнутри, в этих тайных комнатах можно было отсидеться даже при захвате замка врагами, или при необходимости скрываться от закона или короля...
Они были во многих домах.
Как эта тайная часовня коллекционера с настоящими сокровищами, о которой не знали даже слуги... Ибо вход туда вел из закрывающихся покоев и дважды перекрытого личного кабинета бывшего графа, куда никто вообще без спроса проникнуть не мог, так же как и заподозрить, что он не работает, а куда-то ушел...
Краем глаза я наблюдала, как обезьяна приближается ко мне ленивой походкой вперевалочку... Я же обезьян в упор не замечаю... Шовинистка такая...
Обезьяна стояла и смотрела...
Я же ее и в упор не видела, занятая делом... Смотрела сквозь нее, будто это пустое место...
Она начала чувствовать себя неуютно.
- Эй! – она стала делать какие-то гримасы и знаки, пытаясь привлечь мое внимание и выцыганить бананы, как я сообразила.
- Кыш, плешивая! – презрительно сказала я, на мгновение бросив равнодушный взгляд на животное, которое прошло как-то мимо меня не поклонившись и не поздоровавшись. – Брысь, макака!
Я лениво бросила в нее огрызок, чтобы прогнать прочь привязчивую шавку, и попала точно ей в рот, который открылся от удивления и такого обращения...
- Ррррр... – зарычал аристократ.
- Пошла вон! Уходи! – пыталась я вспомнить команды для собак, автоматически отмахиваясь, занятая в уме замком. – Фу!
Нет, не надо было мне дразнить мирное животное. Взяв в руки деревянный сук, оно, замахнувшись, хищно приближалось к дереву над этим прудом.
Инстинкты взяли верх над дрессурой. Бешеная обезьяна подбиралась ко мне по стволу дереву.
- Под тобой настоящая топь! – отступая, нервно предупредила я. – Упадешь – уже никто не спасет! Затягивает только так, не вытянуть... Единственное спасение – удержаться на поверхности... А затянет ноги, – будет как в колодце, даже конем не вытащишь – уже двадцать семь человек утонуло... И вообще сюда не идти...
Что происходит, когда ты очнулась в тюрьме и у тебя амнезия? Наверное, ничего хорошего. А если при этом тебя должны казнить через десять минут…(философско-юмористический фантастический боевик о творчестве и любви)
Что делать, если я, глупая девочка, с большим трудом закончившая школу и кулинарный техникум, вдруг попадаю в странную ситуацию? Если, придя первый раз на работу, я вдруг обнаруживаю, что затевается что-то страшное и непонятное, понять которое мне не силам...(философско-юмористический боевик из современной жизни России)
Ох уж эти сыщики-непрофессионалы! Попадут в неприятную ситуацию, а за помощью бегут к полиции. Доктор Смит вынужден, попав в заложники полубезумного политикана, спасать себя и целую компанию ни в чем не повинных людей («На грани безумия»).
Комиссар полиции Ван дер Вальк — человек обстоятельный. Если он берется за дело, от него не ускользнет ни одна, даже самая маленькая, деталь. Благодаря этому качеству он блестяще раскрывает убийство в супермаркете («Опасные красавицы») и выясняет правду о странных событиях в ювелирном магазине («На что способны блондинки»).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Михалыч» — первая часть трилогии «Чума». По-настоящему мужской детектив, в котором действие соединяется с аналитической работой мысли, авантюрность и напряженность, интенсивность повествования зашкаливают. Простое, казалось бы, начало постепенно, с нарастающим ускорением переходит в сложный сюжет, совершенно непредсказуемый, затягивающий читателя с первых строчек. Капитан полиции, сыскарь — Алексей Синицын оказывается вовлечен в странную историю, благодаря которой попадет в удивительную Команду, а его друзьями станут люди, о которых заурядные смертные обычно не знают. Все началось со странного убийства ничем не примечательного соседа, в квартире которого не обнаружилось никаких отпечатков хозяина, его лицо полностью идентично лицу постороннего человека, желтая «копейка» оказалась оснащенной форсированным двигателем, документы спрятаны под табличкой, а пакет с деталями загадочного телефонного номера висит под канализационным люком, на котором стоит автомобиль. Действующие лица и события появляются и развертываются в таком темпе, что невозможно расслабиться.
История начинается с расследования обычного самоубийства. Но плёвое для местного детектива дело оказывается страннее, чем могло показаться на первый взгляд…
У него перед глазами вдруг всё замелькало. Он вновь услышал взрывы снарядов, увидел доктора, белых червей, улыбающуюся Антонину… Он слышал свист прохладного воздушного потока, который разрывал своим измученным телом. Чем быстрее он падал вниз, тем всё выше и выше возносилась его измученная душа. Она неслась в противоположную от тела сторону, навстречу вечной тишине и спокойствию.