Как вольный ветер - [9]

— Входи, Вальда. Будешь мне помогать.

— А что ты делаешь, папа? — спросила девочка.

— Забочусь об успехе моего будущего путешествия в Афганистан.

Но дочь продолжала удивленно взирать на беспорядок в комнате, и тогда он пояснил:

— При подготовке серьезной экспедиции важна любая мелочь. Если заранее тщательно не продумать мельчайшие подробности, то потом все пойдет вкривь и вкось, и даже самый грандиозный план потерпит фиаско.

Он вручил Вальде список.

— Ты будешь зачитывать мне по очереди каждый пункт, а я — проверять, все ли на месте.

Эта проверка оснащения будущей экспедиции заняла несколько часов. Однако Вальде запомнилось главное — как скрупулезно относится отец к подготовке того, что она называла для себя «папиным приключением».

— Вот и мне теперь нужно быть такой же внимательной и дотошной, — сказала себе девушка.

Она поднялась в шестом часу, когда солнце еще только выплывало из-за горизонта, и, не вызывая горничной, быстро оделась. Выбор ею облегченной амазонки был не случаен: несмотря на утреннюю прохладу, чувствовалось, что день предстоит жаркий. Лето установилось на редкость теплое, и крестьяне уже поговаривали о раннем урожае.

Одевшись, Вальда поспешила к черной лестнице в дальнем конце замка, ведущей в кухонные покои. Вся младшая прислуга была уже на ногах: горничные в чепчиках, с тряпками и метлами, кухонные мальчишки, ливрейные лакеи, деловито снующие из буфетной в столовую.

Девушка постаралась по возможности не попадаться им на глаза, однако один-двое слуг все же заметили молодую хозяйку и приветствовали ее поклоном:

— Доброе утро, мадемуазель.

Пройдя длинные, мощенные каменными плитами коридоры, Вальда миновала кухню и очутилась в просторной и прохладной кладовой. Массивные столы с мраморными столешницами были уставлены широкими мисками, полными сливок, — результат вечерней дойки. Окна плотно заслонялись ставнями, и оттого в кладовой всегда стоял полумрак. Но, несмотря на это, Вальда отлично разглядела ряд выстроенных у дверей плетеных корзин и ухватила одну из них.

Держа корзину в одной руке, она другой проворно наполнила ее яйцами и двумя увесистыми кружочками свежесбитого масла. Затем, перейдя в соседнее отделение, где с потолка свисало с дюжину петушиных тушек, сняла с крюка крупного, жирного кочета.

С корзиной в руке и петухом под мышкой через заднюю дверь Вальда осторожно выскользнула на хозяйственный двор.

Древний старик старательно подметал каменные плиты. Увидев Вальду, он почтительно дотронулся до седого чуба.

— Доброе утро, Пьер, — приветливо улыбнулась девушка и поспешила к конюшням.

Ей хотелось как можно скорее пуститься в путь, чтобы ее отсутствие прошло для родителей незамеченным. Обычно они с отчимом вместе выезжали на верховую прогулку после завтрака. Придется выдумывать какое-то объяснение, почему нынче она уехала без него.

В конюшне к Вальде тотчас услужливо подбежал конюх, ожидая распоряжений. Она приказала оседлать для себя лошадь и велела одному из грумов сопровождать ее. Для изнывающей от нетерпения Вальды время тянулось томительно медленно. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем подвели лошадей. Однако на самом деле уже через несколько минут всадница выехала со двора конюшни и галопом помчалась через парк. Следом за ней поспешал провожатый, везя петуха и корзину с провизией.

За густой изумрудно-зеленой рощицей, как и предполагала Вальда, развернулся табор.

Каждый год, в мае, перекатывались через Прованс обозы цыганских кочевников, и многие из них останавливались в имении графа. Одни цыгане уезжали, другие прибывали на их место, задерживаясь на день или два, но все держали путь в городок Сент-Мари-де-ля-Мер. И все они традиционно встречали в графских землях добрый прием, впрочем, как и в большинстве поместий между Ле-Бо и Арлем.

Вальде с детства нравилось отыскивать особые письмена, с помощью которых цыгане обменивались сообщениями. Они оставляли свои знаки где-нибудь в неприметных местах — на стене, дереве, ограде. Впрочем, для непосвященных эти символы казались чистейшей тарабарщиной. Однако приезжавшие на место соплеменников новые цыгане черпали из них бесценные сведения.

К примеру: там и сям за пределами замка, приглядевшись, можно было обнаружить знак в виде кружка с точкой посередине. На цыганском языке это означало: «здесь живут люди щедрые и дружелюбные по отношению к цыганам». Кружок без точки переводился просто как «щедрые люди». Крест, прямой или косой, в виде скрещенных палочек, начертанный перед въездом в поместье, говорил: «Здесь не подают ничего». А две линии, пересекающие третью, читались как «просителей гонят прочь».

Граф де Марлимон, сам знавший цыган с детства, рассказывал падчерице, что существует множество других подобных знаков, помогающих предприимчивым цыганам добиваться своего.

— Случается, что цыганка зайдет на ферму продать корзины или другие изделия. Искусно вызовет хозяйку на откровенность и выпытает незаметно все семейные тайны: дочь засиделась в девушках, хворает младший ребенок и тому подобное.

Вальда жадно слушала, а граф продолжал:

— Покинув словоохотливую фермершу, цыганка с помощью гвоздя, угля или мела оставляет в условленном месте свои иероглифы.