Как влюбиться без памяти - [5]

Я молчала, потому что не знала, что сказать. Почти все задавали мне этот вопрос, а те, кто не задавал его вслух, явно с трудом от этого удерживались, и ответа я пока не сумела дать никому. Надо было срочно менять тему, пока он не вцепился в меня мертвой хваткой.

— Я звонила насчет Саймона Конвея. Хотела узнать, где и когда будут похороны. В газетах ничего об этом не сообщалось. Но с тех пор две недели прошло, ясно, что похороны я пропустила. — Я старалась говорить сдержанно, без раздражения.

Звонила я потому, что надеялась узнать побольше о Саймоне Конвее. С его уходом у меня в душе образовалась огромная брешь, а в голове — множество вопросов. Мне не будет покоя, пока я не узнаю, что произошло после того злосчастного дня. Я хотела выяснить что-нибудь о его семье, хотела рассказать им, как нежно и с какой любовью он о них говорил, без единого слова упрека. Я должна сказать им глаза в глаза: все, что тогда было в моих силах, я сделала. Чтобы они не так терзались или я? А что плохого, если и то и другое? Я не собиралась, конечно, впрямую спрашивать Магуайра обо всем этом, да он бы и не ответил, но провести черту и не вспоминать больше о той ночи я тоже не могла. Мне нужно, мне жизненно важно знать больше.

— Значит, две вещи. Первое — нельзя так сильно переживать из-за каждого потерпевшего. Я в эти игры давно играю и…

— Игры? Человек на моих глазах пустил себе пулю в голову! Для меня это не игра. — Голос у меня сорвался.

Мы оба замолчали. Я передернулась и закрыла глаза ладонью. Потом выдохнула. Взяла себя в руки, прочистила горло и спросила:

— Алло, вы там?

Я ожидала, что он по обыкновению съязвит, но ничего подобного. Наоборот, он ответил очень мягко, и если раньше из трубки доносились чьи-то голоса, сейчас те, кто был рядом с Магуайром, притихли, и я с тревогой подумала, что все они меня слушают.

— Знаете, у нас тут есть сотрудники, которые помогают прийти в себя после таких событий. С ними можно поговорить. Помните, я вам еще тогда ночью об этом сказал. И телефон дал. Вы его сохранили?

— Да не нужно мне ни с кем говорить, — рассердилась я.

— И то верно. — Он мгновенно отбросил манеру добродушного дяди. — Короче, возвращаюсь к тому, на чем вы меня перебили. Сведений о похоронах у меня нет. Потому что не было никаких похорон. Не знаю, откуда у вас информация, но вам навешали лапши на уши.

— В каком смысле?

— Навешать лапши — облапошить.

— Нет, в каком смысле — не было похорон?

Магуайр явно злился, что приходится объяснять очевидное.

— Он не умер. Во всяком случае, пока что. Лежит в больнице. Я узнаю в какой. Позвоню туда и скажу, что вам можно его навестить. Хотя он в коме и не особо готов общаться.

Я была так потрясена, что лишилась речи.

Последовало долгое молчание.

— У вас все или есть еще вопросы? — Он говорил уже на ходу, я слышала, как хлопнула дверь и кто-то громко ругал «проклятых электриков».

Я все пыталась осознать то, что он сказал. Ноги подкашивались, и я медленно опустилась в кресло.

Если тебе дано было узреть чудо, то начинаешь верить, что нет ничего невозможного.

Глава III Как поверить в чудо и что делать дальше

Тишину больничной палаты нарушал лишь ровный писк кардиомонитора и шелест аппарата искусственного дыхания. Саймон разительно переменился по сравнению с тем, каким я видела его в последний раз. Он выглядел спокойным и умиротворенным. Голову и правую часть лица скрывали бинты, а на левой было такое безмятежное выражение, будто ничего не случилось. Так что я села слева от его койки.

— Я была рядом, когда он выстрелил, — шепотом сказала я Анджеле, его медсестре. — Он прижал пистолет вот сюда, — я показала, куда именно, — и нажал на спуск. Я видела, как его… ну, в общем, его голова разлетелась. Как же ему удалось выжить?

Анджела улыбнулась, и это была грустная улыбка, даже не улыбка, а так, легкое движение губ:

— Чудом.

— Что же это за чудо такое? — по-прежнему шепотом, чтобы Саймон не услышал, спросила я. — Постоянно об этом думаю, и так и эдак кручу в голове.

В книгах, которые я читала, было сказано, что если вам удастся заставить человека, который грозится совершить самоубийство, мыслить рационально, если он реально, в подробностях, представит себе и суицид, и его последствия, то, возможно, он и откажется от своего намерения. Ведь самоубийцы на самом деле хотят, чтобы прекратились их душевные страдания, а не жизнь, поэтому, если показать им, что есть другой способ облегчить боль, это может помочь.

— У меня же нет никакого опыта, так что, думаю, я неплохо справилась. Мне удалось до него достучаться. Он ведь ко мне прислушался. Ну, в какой-то момент. Знаете, даже убрал пистолет и разрешил мне позвонить в полицию. Я только никак не пойму, почему он потом передумал и все-таки выстрелил.

Анджела нахмурилась, точно увидела или услышала что-то, что ей не понравилось.

— Вы понимаете, что это не ваша вина? Понимаете?

— Да понимаю, — отмахнулась я.

Она пристально в меня вглядывалась, а я сосредоточенно изучала правое колесико больничной койки, представляя, как оно ездит туда-сюда и на полу остаются слабые черные следы.

— Знаете, есть специалисты, с которыми можно обсудить такого рода вещи. Вам имеет смысл рассказать кому-нибудь о том, что вас тревожит.