Как Виктор Суворов сочинял историю - [161]

В связи с такими событиями главному технологу, главному конструктору и особенно главному инженеру приходилось решать множество дополнительных дел, которые в других условиях могли быть решены начальниками цехов и начальниками производств…

Не случайно в этот период к нам стал часто приезжать начальник нашего главка Иван Антонович Барсуков… В острой ситуации он, взъерошив волосы, почти серьезно говорил:

— Ты знаешь, Владимир Николаевич, если мы этот вопрос не решим — тюрьма».[842]

Однако, на этом испытания для «очищающегося» производства стрелкового оружия для РККА не кончились.

«За три месяца до начала войны на нашем заводе вдруг появились представители Государственного контроля. Этот орган возглавлял Л.З. Мехлис.[843] И вот спустя месяц руководитель приехавшей группы просит встречи для ознакомления с протоколом проверки. Прочитав протокол, я пришел в ужас от тех беспорядков, которые обнаружены на заводе. Акт представлял собой целый том наших „грехов“. Однако самым невероятным оказалось то, что о работе завода, выполнении плана, состоянии техники, то есть о самом главном, в протоколе не было ни слова. Зато всяких других нарушений, истинных и мнимых, хоть пруд пруди.[844]

Для проверки работы завода прибыло сразу 30 контролеров. Руководитель группы показал мандат, в котором говорилось, что ему поручено проверить состояние дел на заводе и представить доклад руководству. <…>

Пока материалы рассматривали в Госконтроле, грянула война. Я был переведен в Москву на должность заместителя наркома вооружения. Но Мехлис все же обо мне не забыл: вызвал и сделал устное внушение…

Позже я понял, что иных результатов комиссия Госконтроля и не могла получить. Контролеры хорошо видели, что завод работает ритмично, план выполняет в срок, программа шла даже с опережением. Что в таком случае заносить в протокол? Только положительные факты? А ведь цель проверки — выявить прежде всего недостатки. Когда же ничего серьезного нет, идут в ход факты второстепенного, а то, как в нашем случае, и третьестепенного значения».[845]

Аналогичная комиссия работала перед войной и в НИИ ВВС. Это уже ближе к армии, однако ситуация та же самая. В поисках недочетов комиссия, проработавшая там несколько месяцев с апреля 1941 года, очень осложняла работу института. У очевидца этих событий, В.И. Алексеенко, свой взгляд на «очищение». Он утверждает, что репрессии не оказали серьезного влияния на поражение РККА в 1941 году; гораздо важнее, по его мнению, было влияние общего технического отставания советской промышленности от немецкой на 1941 год. Видимо, по этой логике, иначе, чем под Москвой, военное столкновение тогдашнего СССР с поднявшейся на европейской индустрии Германией закончиться и не могло.

Кроме того, Алексеенко полагает, что роль Сталина в организации репрессий не так уж и велика, гораздо большая ответственность лежит на тех, кто подписывал представляемые различными проверочными комиссиями акты. Комиссия — люди маленькие, им поручили найти недочеты, они их и находят. А вот военные начальники, сдававшие своих подчиненных, могли разобраться, в чем дело, и не допустить арестов невиновных людей.[846]

Однако, во-первых, у ВВС своя специфика, и там техническое отставание действительно сыграло решающую роль, на земле дела обстояли несколько иначе. А во-вторых, репрессии нанесли основной вред как раз в том, что люди, принимающие решения, начали бояться за свою жизнь, что отнюдь не благотворно сказалось на качестве их работы. Ведь у комиссии не хватило мужества признать, что Ижевский завод не имеет серьезных недостатков в работе, как же, ведь поручено найти! А у начальников, подписывавших разрешения на арест подчиненных, не хватало мужества заявить, что комиссия не права. А у Сталина не сто глаз, чтобы проверять результаты деятельности всех надзирающих комиссий.

Атмосферу, в которой на самое простое и очевидное действие требуется изрядная смелость, можно называть как угодно, только вот рабочей ее не назовешь. И каждый, кто ни вспоминает о том времени, неизменно говорит, что воспетое Суворовым «очищение» самым неблагоприятным образом отразилось на работе, которую они тогда выполняли.

Причем, если Суворов, поднатужившись, смог найти аналог сталинскому «очищению», правда, весьма далекий, в уничтожении Гитлером верхушки штурмовиков, то аналогичного избиения научно-технической элиты в сфере оборонной промышленности, серьезно дезорганизующего ее работу, ему, при всем желании, найти где-либо еще не удастся.

И, наконец, даже если оставить в стороне все остальные негативные последствия «очищения» РККА от наиболее заметных фигур, остается вопрос чисто механической замены выбывших. Ведь на место расстрелянных и уволенных кто-то должен был заступить! А ведь параллельно чисткам армия еще и росла.

Предлагаю, раз Суворов так любит автобронетанковые войска, взять именно их. Товарищ Сталин разворачивал 29 мехкорпусов, спешно переучивая на рядовые танковые специальности военнослужащих из других родов войск.

Но если вчерашние артиллеристы, связисты и шоферы все же годились на роль наводчиков и механиков-водителей, то на руководящие должности назначать было просто некого (вот когда сказались последствия «чисток» предыдущих годов). Командирские навыки, опыт и ответственность выковывались многолетней практикой, и в канун войны во многих штабах остались неукомплектованными даже ведущие отделы, включая оперативные и разведывательные (так было в 15-м, 16-м, 19-м и 22-м мехкорпусах)…