Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал - [16]

Из-за угла уже выбегали десяток дружинников, но увидев, с кем придется иметь дело, испуганно попятились. Однако Тетеря сник и сдался в плен без драки.

— Вяжите сироту, радуйтесь, — сказал он. — Иди, Вепрюшка домой. Зря мы с тобой в Киев ходили.

— Батяня! — воскликнул Веприк, прорываясь к отцу сквозь заслон дружинников. — Как змея-то приманить? Неужели сами не сможем?

— Иди домой, Вепрюшка, — тихо повторил отец. — А я в подвале у князя посижу… поучусь уму-разуму.

— А меня трогать нельзя! — скандальным голосом завопил Фукидид, хотя его трогать никто и не собирался. — Я — грек! Чужеземный гость! Прибыл по торговой надобности.

— Оставьте грека! — взревел, встрепенувшись, Тетеря, решив, что его приятеля обижают. — С меня весь спрос, меня и наказывайте, — смиренно продолжал он, помогая подняться дружинникам, которых уронил.

Никейского гостя уже и след простыл.

Долго караулил Веприк у ворот княжеского двора.

— Не горюй, паренек, — утешал его белобрысый веселый Свен. — Князь наш горяч, но незлобен. Поругает, может, выпороть велит — и отпустит… говоришь, сам Змей Горыныч к вам в деревню прилетал? Раскрасавица, наверно, мать у тебя.

Время шло, но отца все не было.

— Я к вечеру закончу службу, схожу узнаю, что там с твоим батькой, — пообещал Свен. — Ты пойди хоть поешь, целый день ведь тут торчишь.

Веприк отошел в сторону. У него даже слезы на глаза не шли, так он был зол. Больше всего ему хотелось, чтобы великий князь вывалился из своего высокого терема и шею себе свернул. Если бы привели к нему Змея Горыныча и князя Владимира, поставили обоих и спросили «Кого убить?», выбрал бы князя, а змей пусть пока поживет. Он хоть и крал, да не обманывал! И в самом деле — большой зверь. Неужели всей деревней яму на него не выроем? Приманить бы только… На что же отец придумал приманивать-то?.. Хорошо бы на князя Владимира!

Еще, конечно, хотелось есть. Оглядевшись, он понял, что не представляет, в какой стороне находится дом Черноборода. Побродив по улицам и поспрашивав прохожих, он совсем заблудился и еле-еле нашел дорогу назад к княжескому терему.

Стража уже поменялась. Наконец пришел Свен. Глядел он невесело.

— Плохи твои дела, парень, — честно сказал он. — Заперли твоего батю и отпускать не хотят. Привели его к князю, тот на него ругался-ругался, так что на улице слышно было, а батька твой ему про клад золотой напомнил. А князь удивился, какой еще клад, говорит, позвать сюда Добрыню Малыча, воеводу. Начал князь наш на воеводу ругаться, да только поняли они, что твой батя еще клады знает, помирились и вдвоем на батьку твоего напустились: скажешь, где еще золото — отпустим, а нет — так и просидишь в подвале, в яме сырой, до старости. А батяня твой молчит, вздыхает только. Я против Владимира Святославича ничего сказать не хочу — будь наш князь здоров и славен! и воевода тоже — да только чем человек богаче, тем он жаднее. Очень уж хочется князю с воеводой еще золота получить…

— Да ведь в могиле оно!.. — с ужасом воскликнул Веприк, но тут железная свенова рука зажала ему рот и молодой дружинник торопливо оттащил его подальше от ворот, на улицу.

— Что ты орешь? — понизив голос, заругался на него Свен. — Тоже в подвал захотел, разрази тебя Перун?! Я отцу твоему шепнул в окошко, что ты здесь. Он говорит, чтоб ты домой шел, не вздумал князю да воеводе на глаза показываться. Легче ему будет, если тебя тоже в подвал посадят? Вот то-то. А батянька твой сам дорогу домой найдет, когда отпустят.

У Веприка голова кругом пошла: как можно отца одного здесь кинуть?! Вот оно, богатство-то чужое, прав был батянюшка, как будто чувствовал, что погубит оно его!.. Что делать-то теперь?

— Эй, парень! — сердито сказал Свен, разгадав мысли мальчика. — Не дури! Не делай хуже. Вернется батя, не у печенегов ведь в плену… Тебе ночевать-то есть где?

Не хватало только Веприку побираться теперь по всему Киеву. Пришел вчера еще с отцом, с богатством золотым, с мехами драгоценными, а стал сиротой голодным, холодным, ночующим где попало…

— Переночую, — буркнул он, не глядя на Свена.

— Ты, может, есть хочешь? Есть кому покормить-то?

— Покормлюсь.

Ему бы только из этого Киева выбраться — а в лесу не пропадешь. И не заблудишься, как в городе.

— Ты, знаешь что, ты возьми-ка мою рубашку на всякий случай, — сказал вдруг молодой дружинник. — Возьми, не кривляйся!

— Обойдусь.

— В наших краях, на севере, обычай есть: два воина рубашками меняются. Значит, обещают помнить друг о друге, — пошел на хитрость Свен.

— Моя рубашка на тебя не налезет! — мрачно сказал Веприк.

— Тебя зовут-то как?

— Вепрем.

— Батяня, наверно, назвал, чтобы сильным рос!

— Чтобы упрямым был! — ответил мальчик и наконец-то поднял на дружинника глаза.

— Оно и видно! — пробормотал Свен, стаскивая кольчугу.

Следом за кольчугой он скинул и меховую, крепкую рубашку из овчины, расшитую светлыми бляхами и, не успел Веприк понять, что происходит, ловко одной рукой подхватил кольчугу, а другой — швырнул рубаху мальчику под ноги. Повернулся и исчез в толпе, голый по пояс. Веприк было кинулся за ним, но испугался потерять чужую хорошую рубашку, вернулся, а когда поднял ее, Свена уже след простыл. Люди вокруг посмеивались. Веприк стоял на площади с подарком в руках.