Как укротить леди - [10]

Николь вспомнила про виконта Ялдинга, который казался вполне приятным человеком, правда, немного нервным. Будет ли он для Лидии подходящей парой? После того обеда она ни разу о нем не заговорила.

Зато Лидия несколько раз упоминала маркиза Бэсингстока. Он был военным, как капитан Фитцджеральд. Он читал Томаса Пейна, как капитан Фитцджеральд. Он относился к ней очень любезно и, по-видимому, пришел в восхищение от ее ума. Как капитан Фитцджеральд. Но что это может означать, кроме того, что Лидия по-прежнему не может забыть бедного погибшего Фитца?

К утру третьего дня, отмеченного появлением на облачном небе солнца, когда на Гросвенор-сквер прибыли оба джентльмена в изящных колясках, Николь успела убедить себя, что Лукас Пейн – самый заурядный человек и что ее неожиданно сильный интерес к нему не что иное, как заблуждение. Она намеревалась завоевать весь мир, а не какого-то одного человека, пусть даже такого обаятельного, как Лукас. Поэтому нечего ей постоянно думать о нем, как было всего после двух встреч.

Николь всегда гордилась своей самостоятельностью и независимостью. Так почему же одна мысль, что она снова увидит этого человека, вызвала у нее столь сильное волнение и даже учащенное сердцебиение?

Ну, нет, довольно женских глупостей! Сегодня она докажет, кто хозяин положения.

Размышляя так, Николь смотрела, как Лидия завязывает ленты своей шляпки с голубой оборкой – ее выбирал для возлюбленной сам капитан Фитцджеральд, – и пыталась представить свою сестру замужем за маркизом Бэсингстоком.

Ощутив легкий, но ощутимый укол в сердце, она на секунду прикусила нижнюю губку, но затем решительно продолжила рассматривать эту идею.

Вспомнив внушение Шарлотты и Рафа о том, что не подобает вынуждать лошадей кавалеров слишком долго томиться у подъезда, она поспешила к лестнице и самым невинным тоном задала свой первый вопрос:

– Кстати, Лидия, что ты думаешь о маркизе?

Положив руку на перила, Лидия остановилась.

– Что я о нем думаю? Извини, Николь, но мне кажется, я совсем о нем не думаю, во всяком случае, ничего такого, что могло бы иметь значение. А сама ты, что о нем думаешь?

Вместо ответа, Николь снова спросила:

– Ты не находишь, что он очень хорош собой?

Лидия взяла ее за руку и отвела в сторону.

– Николь, что случилось? Я думала, он тебе понравился еще в нашу первую встречу с ним. А во время обеда он показал себя интересным и учтивым собеседником. Раф ему симпатизирует, Шарлотта тоже. Или ты хочешь поступить всем наперекор и вообразить, что тебе он не нравится, раз он нравится всем остальным?

– Я никогда так не поступаю! – возмущенно возразила Николь.

– Ну да, если забыть о твоем отношении к вышиванию и к вареной репе. Но иногда ты меня очень беспокоишь. Дорогая, ты вовсе не обязана завоевывать каждого встречного мужчину. Если ты решила, что его светлость не будет твоей первой… жертвой, как ты это называешь, тогда, пожалуйста, можешь с ним больше не видеться. Хотя я этого не одобряю.

– А я и не собираюсь завоевывать каждого… Знаешь что, Лидия? Иногда я сама себе не нравлюсь. Этот сезон обещал быть очень интересным и веселым. Лондон, балы, всякие развлечения… Я ждала этого с самого детства, как ничего другого! Я не задумывалась о дальнейшей жизни, как все мне твердили. А потом появился он. Ах, если бы я могла отказаться от поездки! Он сбивает меня с толку, этот несносный человек!

Лидия внимательно посмотрела на сестру, затем улыбнулась:

– Николь, да ты не влюблена ли?

– Не говори глупостей!

– Я и не говорю, но, думаю, здесь что-то есть. Подумать только, какие планы ты строила, как хвасталась – и достаточно одного мужчины, чтобы все твои планы рассеялись, как дым! Теперь ты понимаешь, Николь? Выбираешь не ты, а твоя судьба.

– Может быть, за кого-то и судьба, но только не за меня. Ну, все, идем. Нам же сказали, чтобы мы не заставляли лошадей застаиваться.

– Я и не собираюсь медлить. Почему-то я дождаться не могла этой прогулки! – сказала Лидия, возвращаясь к лестнице, и Николь вдруг заметила, что ее сестра, вообще не отличавшаяся бодростью и энергией, а с прошлого июня ставшая еще более тихой и грустной, повеселела и в глазах ее появился живой блеск.

– Ну, а я – нисколько! – проворчала Николь только для того, чтобы доставить своей сестре удовольствие от собственной проницательности, и последовала за нею вниз.

Лукас в очередной раз взглянул на Николь, чье лицо почти полностью скрывали широкие поля модной шляпки из соломки.

Сегодня она весьма холодно поздоровалась с ним, поднялась в коляску так быстро, что он не успел ей помочь, и до сих пор не сказала и десяти слов.

Ее сестра и Флетчер ехали следом за ними, и каждый раз, когда он оборачивался посмотреть, не разделили ли их другие экипажи, он видел, что они оживленно разговаривают, а Флетчер размахивает своими длинными руками, очевидно знакомя ее с достопримечательностями города.

Судя по безразличному выражению обычно живого лица Николь, ее совершенно не интересовали ни город, ни его жители. А главное – он сам. Она сидела, чинно сложив руки на коленях и устремив взгляд на дорогу, и всякий раз, когда он пытался завязать разговор, отвечала или молчаливым кивком, или односложными словами.