Как там у вас, на Бета-Лире? - [47]

Не случайно, нет, не случайно теория развития элементов на звездах поначалу так понравилась церкви. Сам папа Пий XII обратил на нее свое святейшее внимание и отметил теорию в одном из новогодних посланий. Это подтверждало уж совсем жгучий интерес к проблеме происхождения химических элементов.

История теории происхождения элементов — а эта теория уже имеет свою летопись — достаточно красноречивое подтверждение известного философского положения, которое утверждает: при рассмотрении каких-либо процессов, явлений необходимо учитывать не только эволюционный, но и революционный путь развития. Не хочу, не имею права утверждать, что многие ученые на Западе предпочитали не задумываться о возможном революционном цикле развития элементов лишь из-за настороженного отношения к этому прилагательному. Но факт остается фактом — гибель мира была провозглашена.

Взрывы Сверхновых звезд давно были известны астрономам. Но лишь в последние десятилетия астрофизики решили поставить эти взрывы в связь с процессами превращения элементов на звездах. И только тогда все прояснилось.

Прежде всего установили, что вовсе не обязательно каждая звезда должна стать «белым карликом». Более того, оказалось, что «белые карлики» — это тупиковая ветвь звездной эволюции, так сказать, космические губки. А торная дорога развития звезд — это тот путь, который мы и рассмотрели: водородная звезда — звезда с легкими элементами — звезда с тяжелыми элементами — Сверхновая.

Именно взрыв Сверхновой замыкает цикл развития звезды, а следовательно, и цикл развития элементов.

Потому что развеявшийся страшным взрывом водород силами тяготения рано или поздно соберется в компактный клубок, который, сжимаясь все возрастающими силами гравитации, вспыхнет молодой водородной звездой, вступающей в свою новую жизнь (хотел сказать «вторую жизнь», но вовремя остановился: кто знает, сколько этих жизней уже было у звезды). А относительно тяжелые элементы станут строительным материалом планетной системы нового Суириса. И на одной из этих планет со временем, быть может, возникнет жизнь. Пройдут миллиарды лет, и обитатели этой планеты, всматриваясь в сияющий на голубом небе Суирис, будут гадать: а почему же светит и греет их родимое светило? И, додумавшись до первопричины суирисского света и тепла, будут радоваться, что Суирис молод и жить ему долго, так долго, что, можно считать, конца этому не видать.

Не нам быть свидетелями этого ликования. Но радостно знать, что оно будет. Будет.

Пьянящие просторы космоса

В самом конце 1974 года в межзвездном пространстве был обнаружен этиловый спирт. К этому открытию астрономы отнеслись довольно равнодушно. Возликовали газеты. Даже респектабельная «Нью-Йорк геральд трибюн» не удержалась от того, чтобы не поместить карикатуру, на которой был изображен подозрительно веселый космонавт с чертами любимца американской публики Шепарда. Космонавт, находясь на какой-то экзотической планете, несколько затуманенным взором уставился на рекламу, на которой было выведено столь зазывно звучащее для каждого знающего толк в выпивке американца слово «Stolichnaja»…

А астрономам действительно удивляться не приходилось. Этиловый спирт был для них в данном случае очередным химическим соединением, открытым в космическом пространстве. И таких соединений уже известно несколько десятков.

Искать химические соединения в космосе начали давно — почти сразу после того, как астрономы получили от физиков и химиков замечательный метод исследования далеких космических объектов: спектроскопию. Впрочем, здесь, в задаче поиска в космосе химических соединений, дело обстоит далеко не так просто, как при обнаружении различных элементов: дескать, навел телескоп со спектрографом на нужную тебе область Галактики — и записывай в рабочий журнал всю «химию», какую регистрируют приборы. Ведь для того, чтобы элементы могли послать о себе весточку, они должны раскалиться в звездной печи. А именно эта процедура для подавляющего большинства химических соединений противопоказана: химическая связь не может существовать при той температуре, которая царит на поверхности даже относительно холодных звезд. Какая тут химическая связь, когда атомы при температуре в несколько тысяч градусов движутся с неистовой скоростью, что разрывают путы любой связи!

Когда астрономы, проконсультировавшись с химиками, выяснили, что надежд нет никаких, им оставалось одно — попытать счастья в «небесных дырках». Именно так, почти бранно, нарек открытые еще в XVII веке громадные скопления космической пыли знаменитый Вильям Гершель, рассердившись, что эти пылевые облака заслоняют свет от многих звезд. Температура «дырок», конечно, гораздо ниже, чем у звезд, и поэтому можно было надеяться, что в «дырках» будут образовываться некоторые не очень сложные химические соединения.

Первая «космическая» молекула была обнаружена в 1937 году. Молекула была очень простенькой: по одному атому углерода и водорода СН. Такая молекула в земных условиях существует ничтожные доли секунды («нормальное» соединение углерода с водородом — сгорающий в горелках наших газовых печей газ метан, СН