Как страшно засыпать в России - [9]

"Его мы построим саме."

А вечером молит о жатве.

"Души многие спасу по клятве".

До него не доехать. Не добраться,

А уж если то как постараться

Он вас встретит чаем и хлебом,

Назовётся "Спасаемым Глебом".

Перекрестится и явит благодать.

Ему на вид сто лет можно дать.

Он не знал ни женщин, ни драки.

Для него телевизор – враки.

А вот радио слушает когда как.

Он скажет: " Я от веры чудак".

Спать ляжет и приснится ему,

Как Архангел гудит в трубу.

Он проснётся и скажет громко:

" Где ж сестра моя Томка?"

На колени встанет у угла

И так простоит до утра.

А утром – молитвы да поклоны.

От спины доносятся стоны.

Так и будет свой крест он нести

Лет так до ста двадцати.

Калины куст

Цветёт в саду калина зорькой ясною,

А я милую целую наяву.

И эта мне пора прекрасная

Чудна, что ангела зову.

Приди, мой ангелок, и обними мне плечи,

С тобой мы дружно песенку споём

Про те пленительные встречи

В саду моём.

Мы имя той прославим пуще солнца.

Мы с ней закружим вечный хоровод.

И куст калины упадёт в оконце,

И в дом войдёт.

Пираты

Кругом вода, и горизонт вдали

Земли не предвещает скорой,

А тянет так забраться в ковыли…

Пройтись дорожкой торной.

Корабль мчится как в последний путь,

И сердце бьётся – молот с наковальней.

А всей затеи нашей суть:

Разбогатеть дорогой дальней.

Мы есть пираты, смерть у нас в чете.

Нас чёрной меткой обдало как морем.

Мы люди. Но совсем не те -

Не тем нас обвенчало горем.

Не пой душа, пусть всё горит огнём!

Я с Богом разругался и с роднёю.

Я ночью – лишь скелет. И труп я днём,

И на Луну как волк я вою.

Тамплиеры

Плачь, чёрная дева, во всё гордо плачь!

Головы тамплиеров рубит палач.

Кровь с ран хлещет, вены гудят.

Губит святых воинов сотня чертят.

Милая дева, веки зажмурь.

Злая картина, чёрная хмурь.

Остатки мечей пламя жуёт.

Голый петух песню поёт.

Нет тамплиеров, пал гордый храм.

Франция стала сценою драм.

Вечная память войнам Креста.

Жизнь не начнётся с чистого листа.

Опричники

Опричники несутся по Руси

Как волки,

И все про них ведут

Кривые толки.

Они в пёсьих мордах

Выдавили очи,

Чтоб кровь лилась

В темницу ночи.

Продали души дьяволу

И чёрту.

Они себя влекут

К честному сорту,

А грозный царь

Поёт и пляшет,

И в храм-то Божий Он

Лица не кажет.

Один лишь поп Давид

За души молится.

Авось гнев царский

Да успокоится!

Вестерн

Скакал как ураган, как дьявол,

Мистер Джек.

Он получил от дядюшки

В наследство чек

На семьсот долларов и револьвер

В придачу,

Как кто-то получает

Цент на сдачу.

Но по дороге в Нэшвил

Он продрог.

Собака сдохла, сошла на нет

У ног.

Его догнали два молодца

В шляпах,

Шли как бульдоги,

Рыская на запах.

Бой начался. Не стало тех двоих

Под вечер.

Когда святой отец уж погасил

Все свечи.

И чек в порядке, и мистер Джек

Доволен.

Он только десять лет как

Есть на воле.

А дома дочь-девица плачет

В платочек.

Ей снился сон плохой

без проволочек.

Там пал её отец-храбрец

От шалой пули.

В руках посмертно сохранились

Дули.

Но вот он здесь, живой,

Как ветер.

И завтра снова в путь пойдёт он

Ставить сети.

Так жизнь его пройдёт как ветер,

Как дыханье.

И нету в ней поспешностей,

И опозданья.

Клоун

Нелепый клоун  – выступал

Забавно.

Свистульку вынимал из рук

Так славно.

На идишь перешёл с французского

Как диктор.

Его все звали Недотрога

Виктор.

Плясал и пел как лилипут,

Картинно.

И брюки до пупа тянул

Он сильно.

Смешной, забавный он еврей

Из Лиона.

А клоун лучше всякого

Эталона.

Осень. Татьяне Власовой

Осенний воздух так певуч,

Что он достанет и до туч.

И тучи понесут тот хор

До самых южных гор.

В горах он обратится в пар,

Как самый ценный дар.

А дар вернётся к людям вновь,

Чтоб будоражить кровь.

Кровь не остынет в осень ту.

Её как ларь в руках несу.

Она войдёт сквозь кожу к той,

С кем пребывает образ мой.

Бомбей

Город разносчиков пиццы. Он есть

Козырная карта в руках того мэра,

Который готовит не то чтоб уж месть,

Но революцию точно. Новая эра

У нищих свои козыря. Нищета

В почёте у бедных индийцев.

Богатых тревожит та глухота,

Что тревожила старых антильцев.

Бомбей, он не спит. Тишина не слышна.

Кругом как колёса, всё спешит и толчётся.

У девять десятых за душой ни шиша.

Новой Индией это зовётся.

Если всё да поставить на карту судьбы,

То вряд ли достигнешь нирваны.

А бомбеец, он боится любой ворожбы.

Он залижет старые раны.

Эмилия Бронте

Писала строфы, как цветы рвала.

И гордостью полна та голова,

Которая явилась в мир как всадник -

Всего хорошего рассадник.

Пленяла красотой и речью ворожила.

В ночной поре снежком ты вся кружила.

Английская Богиня, снов моих рассвет.

Померк с твоим уходом свет.

Но в будущем, где розы всё цветут,

Тебя, о, юную, опять, опять найдут

С венком из ландышей и веток липы,

А все другие будут позабыты.

Играют девушки в футбол,

И пух ложится им на плечи.

И чуть прочувственные речи -

Ведут мужчины разговор.

Мяч суетится между ног.

О, как ты, Англия, прекрасна!

Совсем, совсем уж не напрасно

Собаки воют у сапог.

Забавы юных хороши.

И пламень сердца не напрасный!

И кожи девушек атласны,

И губы страстные красны.

1812-2012

Война не знает слов "могло б".

Она стреляет прямо в лоб.

Она из пушки бьёт в толпу.

Война не верит в "не могу".

Солдат идёт и штык несёт,

свою походную поёт.

Сразил он трёх и тем живёт.

И каплет кровь из уса в рот.

Кутузов там стоит как Бог,

Он этим боем занемог.

Сжимает крест в руке. Молчит.