Как стать переводчиком? - [7]

Другой случай из моей собственной практики. В 1958 году я был ангажирован вместе с группой московских синхронистов обслуживать проходящий в Ташкенте съезд писателей Азии и Африки. Работа была трудной главным образом потому, что рабочими языками, кроме русского, были английский и французский, которыми писатели Азии и Африки не всегда владели в достаточной степени. А переводить выступления следовало синхронно, т. е. сидя в кабине и принимая речь выступающего в наушники, произносить параллельно перевод в микрофон. К этому времени синхронный перевод прочно вошел в практику общественных форумов, поскольку он позволял сэкономить несколько дней и соответственное количество валюты при проведении таких мероприятий.

В описываемом мною эпизоде предстояло выступление писателя из Камбоджи. Выступать он хотел только на кхмерском языке, хотя сам прилично говорил по-французски. Приехавший с камбоджийскими писателями переводчик на французский язык синхронно переводить не умел. Камбоджийский писатель не без основания считал, что кхмерский язык имеет такие же права звучать на международном форуме, как французский или английский, и настаивал на своем. Был предложен такой выход: писатель говорит по-кхмерски, а в это время в кабине переводчика передо мной лежит французский текст, с которого я перевожу речь с листа на русский язык. При этом переводчик кхмерского языка пальцем указывает мне место в тексте, которое соответствует произносимым словам оратора. Это решение понравилось всем.

И вот камбоджийский писатель взобрался на трибуну и начал свою речь. Мой коллега из Камбоджи начинает водить пальцем по французскому тексту, с которого я перевожу на русский язык в микрофон. Оратор продолжает с воодушевлением говорить, его соотечественник водит своим перстом по французскому тексту, я выдаю русский текст, на остальные рабочие языки с моего текста переводят другие синхронисты. Все идет как будто по разработанному сценарию, меня настораживает только появляющееся недоуменное выражение лица оратора в те моменты, когда в зале раздаются аплодисменты или смех. Я привязан к тексту, вернее к пальцу кхмерского переводчика, и исправить что-либо не в силах. В это время указующий перст моего коллеги подходит к концу текста. Нужно провозглашать пару лозунгов против империализма и за процветание Камбоджи. Но я этого не делаю: в тоне оратора не появляется никаких патетических нот. Палец моего помощника исчезает с текста выступления, и он смущенно пожимает плечами. Что делать? Переворачиваю французский текст и начинаю переводить его во второй раз. В зале не чувствуется недоумения. Никто не замечает, что он слушает уже слышанное. (И это естественно, так как в большинстве речей повторялись дежурные фразы о необходимости единства писателей мира в борьбе с империализмом и т. п.) Вдруг начинаю улавливать торжественные нотки в речи оратора. Нахожу «мостик» к заключительным лозунгам и вслед за выступающим заканчиваю перевод его речи. Все довольны, а председательствующий писатель Константин Симонов отмечает в заключительном слове четкую работу переводчиков.

Наконец, третий эпизод имел место на самом высшем уровне. 1959 год, совещание руководителей коммунистических партий, прибывших в Москву со всех континентов. Только что выступил Энвер Ходжа, руководитель албанских коммунистов. Он резко критиковал Никиту Сергеевича Хрущева за то, что компартия Советского Союза сокращает помощь Албании в связи с тем, что Албания пытается прокладывать в политике самостоятельный курс. Н. С. Хрущев краснеет, его небольшие глазки становятся все более колючими. В тот момент, когда я сажусь в будку синхронного перевода, он встает и, еле сдерживая себя, начинает тихо говорить. Чувствуется, что говорить спокойно ему чрезвычайно трудно. Его речь представляет собой сплошное крещендо, и после перечисления всех видов помощи, которую КПСС оказывает Албании, происходит взрыв. Хрущев кричит о черной неблагодарности, обвиняет Э. Ходжу во всевозможных грехах и в заключение, теряя самообладание, взрывается окончательно: «И этот человек обос…л нас с ног до головы, туды его мать!». Я все это обязан переводить, но на последней фразе у меня происходит, естественно, запинка и в микрофоне на французском языке возникает вариант значительно меньшей по резкости тональности: «И этот человек покрыл нас грязью с ног до головы». После речи Хрущева объявляется перерыв, и я выхожу из кабины. Меня ждет референт международного отдела ЦК КПСС, который курирует французскую службу совещания и который прилично разбирается во французском языке. Он холодно смотрит на меня и спрашивает: «Кто Вам разрешил поправлять генерального секретаря нашей партии?». Я пожимаю плечами и отвечаю: «Решение я принял сам, у меня не было времени для консультаций». Референт, с которым у меня были всегда хорошие отношения, пробормотав: «Вам придется за это отвечать», круто поворачивается и уходит. Минут через десять он появляется с Хо Ши Мином, генеральным секретарем компартии Вьетнама, который благодарит французскую бригаду синхронистов за работу. Цековский референт отводит меня в сторону и доверительно шепчет: «Никита Сергеевич велел поблагодарить Вас, он не хотел, чтобы его грубые выражения звучали на всех языках».