Как стать переводчиком? - [15]

За эту же неделю мне удалось увидеть своими глазами Капитолий — архитектурный ансамбль Микеланджело с древней статуей императора Марка Аврелия на коне, собор святого Петра — самый большой христианский храм, построенный на могиле апостола, Колизей, возведенный в I веке н. э. и предназначенный для гладиаторских боев, за которыми могли наблюдать 50 тысяч человек, Пантеон, сооруженный в 67 году до Рождества Христова, с могилой великого Рафаэля. Кроме того, я проехал по древней Аппиевой Дороге с ее знаменитыми катакомбами, следуя к подножию Везувия в город Неаполь, расположенный на берегу живописного Неаполитанского залива, осматривал засыпанные пеплом Помпеи, побывал в городе-государстве Ватикане с его несметными сокровищами культуры и искусства, на вилле Боргезе, где находится галерея с произведениями Рафаэля, Тициана, Бернини и др., бросил монетку в фонтан Треви и почувствовал колорит жизни Италии с ее экспансивными и крикливыми жителями, яркими девушками, мальчишками, окружающими вас повсюду в надежде заработать, и с запоминающимися на всю жизнь как бы срезанными итальянскими соснами на фоне синего неба.

Таковы итоги недели итало-французско-русского три-лингвизма, бухгалтерских расчетов, апостольских величия и смирения.

РИМ — ЛОНДОН. Наше путешествие продолжается. Мы покидаем Рим, чтобы, сделав пересадку в Париже, на пароме из Кале перебраться в Дувр и оттуда попасть в Лондон. На римском вокзале нас провожал Виктор Чхиквадзе. Заказанные мною билеты в 1‑м классе поезда Рим — Париж оказались сидячими местами в купированном далеко не заполненном вагоне. И Александр Евдокимович, и Виктор Михайлович были в ужасе. Последний свирепо мне выговаривал: «Ты представляешь, что ты наделал? Выдающийся политический и литературный деятель нашей страны будет вынужден всю ночь сидеть! Это неслыханно!». Усевшись в кресло с откидной спинкой, Корнейчук смиренно делился с Чхиквадзе своими грустными мыслями: «Ты представляешь, на что меня обрекают?». В это же время я, совершенно уничтоженный, носился по перрону и вокзалу от одного начальника к другому с просьбой поменять нам места на спальный вагон. Старания мои были тщетны. Свободных спальных мест в поезде не было и не должно было быть по крайней мере до Пизы. Так мы и «отчалили» от перрона вокзала Терминус, на котором остался со скорбным выражением лица Виктор Михайлович Чхиквадзе, и который покинули вдвоем в купе 1‑го класса искренне жалеющий себя Корнейчук и его окончательно пришибленный переводчик.

Через пару часов было объявлено, что поезд подходит к станции Пиза, и я приготовился еще раз атаковать начальника поезда, встав у выхода из вагона. Пиза сделала меня счастливым: освободились два места в спальном вагоне, куда я перетащил весь наш багаж и повеселевшего политического и литературного деятеля. Повеселел и я, не только потому, что сумел решить очередную бытовую задачку, но и потому, что можно было с комфортом провести ночь, проносясь через север Италии, великолепные Альпы, рядом с их главной вершиной — Монбланом, и французскую провинцию Савойя.

Только в вожделенном спальном вагоне, в Пизе, я с интересом туриста взглянул в окно и обомлел: недалеко от поезда необычно возвышалась башня, которая явно стремилась, как и мы, занять горизонтальное положение на ночь глядя. Это была знаменитая Падающая башня в Пизе, построенная еще в XII веке и представляющая собой как бы нанизанные друг на друга галереи с миниатюрными колоннами. Тут я понял, что все наши мелкие заботы и неприятности, переживания, вызванные недостатком комфорта, необходимостью удовлетворять капризы окружающих — все это ничто рядом с бессмертными творениями человеческого гения, увидеть которые дано далеко не каждому.

На следующий день мы были в Париже, городе, который я хорошо знал и архитектурное совершенство которого можно сравнивать только с нашим Санкт-Петербургом. Великий город Рим — это хранитель памятников седой древности, которые впечатляют каждый сам по себе. А Париж являет гармонию архитектуры разных веков, которая переносит тебя из средневековья во времена Наполеона и из узких улочек в центре города, где скрещивали свои шпаги отважные мушкетеры, на площадь Тертр на Монмартре, вошедшем в состав Парижа только в конце прошлого века и ставшим прибежищем богемы всей Европы.

К вечеру уже другой поезд и уже с самого начала в спальном вагоне уносил нас в Дувр и далее — на пароме — к берегам Англии, где нас ждала столица туманного Альбиона — Лондон. Утром следующего дня, перебравшись благополучно через пролив Па-де-Кале, мы въезжали в пригороды Лондона, а я был занят сбалансированием нашего бюджета после расходов на питание, которые мне показались разорительными из-за необходимости пользоваться вагоном-рестораном и попутной забегаловкой в Париже. Я становился финансистом.

ЛОНДОН. Уже неделя, как мы находимся в Лондоне. Город явно неравнодушен к этажам. Нет, речь идет не о небоскребах, речь идет о жизни в этажном измерении. По улицам столицы Англии ходят двухэтажные автобусы и, как у нас говорят, «гости столицы» имеют редкую возможность рассматривать город со второго этажа. Но двухэтажные автобусы заполняют и местные жители. Московский пассажир отверг двухэтажные троллейбусы в конце 30‑х годов. В Лондоне двухэтажные автобусы живут и поныне, доставляя душевный комфорт англичанам своим постоянством. Этажи нужны жителям Лондона и дома. Подавляющее большинство квартир расположены не горизонтально, а вертикально. И у каждой семьи свой выход прямо на улицу. Это обстоятельство позволяет говорить собственникам квартир, что у них свой «трехэтажный дом». У нас двух- и более этажных квартир почти нет, и не потому, что россияне не признают этажей, просто таких квартир у нас не строят.