Как стать герцогиней - [69]

думаешь?

– Я не хотела бы это обсуждать, – тихо произнесла Беатрис, хотя, судя по грозному выражению лица Грея, было ясно, что он не отступится. – И какое в любом случае это имеет значение? Дядя Эрми был редкостным ублюдком, и теперь его больше нет.

– Это имеет значение, поскольку Шеридан считает, что твой брат хочет получить герцогский титул и все, что к нему прилагается, что он убил обоих твоих дядей, а теперь планирует убить Шеридана и Хейвуда, чтобы самому стать герцогом.

Беатрис ошарашенно уставилась на него, но Грей явно говорил серьезно.

– Джошуа совершенно не волнует герцогский титул. В эти дни его вообще мало что интересует, кроме этих его дурацких поездок в Лестер… и, возможно, он еще думает о том, как меня защитить.

– Возможно? – Грей ослабил хватку на ее руке и заговорил более мягким тоном: – Поверь мне: он определенно думает о том, как тебя защитить. Он совершенно четко дал мне это понять сегодня днем.

Да зарази его чума!

– Он что-то тебе сказал? О боже, что он тебе сказал? Наверное, предупредил, чтоб ты держался от меня подальше?

– Он пригрозил вызвать меня на дуэль, если я не оставлю тебя в покое.

– Что?! – Беатрис сбросила его руку и сжала кулаки. – Да я собственноручно отлуплю этого негодяя. Как он смеет вообще говорить про дуэль после того, как погиб наш отец?

Грей приподнял бровь:

– Ты не должна его винить после того, чем мы с тобой занимались на поляне. Ни один дурак не поверил бы нашим оправданиям. А твой брат совсем не дурак. И это не упоминая то, как он нацелен тебя защищать от любого мужчины, который только попробует…

Грей внезапно замолчал, и Беатрис видела, как у него на лице появляется ужас, искажая его черты.

– Так вот что ты имела в виду, когда говорила, что твой брат не станет никого убивать из-за продажи этого дома. Потому что ты знаешь: убить он может только по одной причине. Из-за тебя. Чтобы защитить тебя.

Беатрис отвернулась, не в силах больше на него смотреть. Он знал. Или скорее теперь подозревал о том, как обстояли дела.

И мгновенно на нее нахлынули воспоминания о годах смущения и позора, о том, что она вытерпела за эти годы.

Глава 18

– Ублюдок! – прорычал Грей.

Беатрис настороженно посмотрела на него:

– Кто? Мой брат?

– Нет. Твой дядя Эрми.

Когда Грей увидел, как она побледнела, он не мог дышать, не мог двигаться. У него было ощущение, будто его ноги прилипли к полу. Что же это было за чудовище? Что с ней делал этот ублюдок, если у ее брата возникло желание его убить?

И снова Грей вспомнил слова Торна: «Я подозреваю, что мисс Вулф обладает гораздо большей житейской мудростью и опытом, чем ты думаешь».

Грею следовало все это понять, когда слуги говорили о похождениях Эрмитэджа, сложить вместе все, что он слышал, но он даже подумать не мог, что этот дядя Эрми…

– Пожалуйста, скажи мне: дядя Эрми не лишил тебя невинности?

– Что? Нет! – Беатрис мгновенно покраснела. – То есть да, но не в том смысле, который ты вкладываешь. Он лишал меня невинности словами, своими грязными намеками.

Беатрис подошла к печке и выкладывала жаркое на тарелку, словно это простое действие могло помочь ей остаться в здравом уме.

Но в происходившем в этом поместье не было ничего нормального. У Грея кровь застыла в венах при одной мысли о том, что ей пришлось вытерпеть от своего дяди – собственного дяди, ради всего святого!

– Значит, он… к тебе никогда не притрагивался.

Она застыла на месте, ее спина напряглась.

– Конечно, он притрагивался ко мне. Но он всегда пытался завуалировать свои истинные намерения, будто такие прикосновения… абсолютно естественны. Он, бывало, крепко меня обнимал, прижимая к себе грудью, «дружески» хлопал по попе, долго целовал в щечку, чтобы заглянуть под лиф моих платьев.

– Платьев? Во множественном числе? Значит, он регулярно оказывал тебе подобные… знаки внимания?

– О да, – ответила Беатрис виноватым голосом, и это привело Грея в ярость. Но он, конечно, злился не на нее, а из-за нее.

Беатрис замолчала и подошла к столу с тарелкой, на которой лежало жаркое, поставила тарелку на стол напротив своей собственной, затем стала резать хлеб, чтобы положить на тарелку гостя. А Грей с трудом сдержал желание завалить ее вопросами.

– Расскажи мне все, моя милая.

Но она продолжала молчать. Тогда Грей подошел к ней сзади. Его беспокоило то, что она отказывается смотреть ему в лицо. У нее не было причин чего-то стыдиться.

Грей сжал кулаки, сожалея о том, что ее дядя Эрми уже мертв, а то бы Грей сам забил его до смерти.

– Сколько тебе было лет, когда все это началось?

– Не помню точно. Вроде шестнадцать. Бабушка еще была жива.

Она же была еще ребенком, ради всего святого! Грей едва ли мог думать обо всем этом.

– После того как умерла его жена, моя тетя, большую часть времени мы с ним были здесь вдвоем, – продолжала Беатрис. – Ну и слуги, конечно. Дедушка умер, Джошуа служил за границей, а у бабушки началась чахотка. И дядя Эрми был тут господином во всех возможных смыслах. Поэтому мне было тяжело избежать его… внимания.

Значит, ублюдок использовал свою власть над ней, чтобы подчинить ее своей воле. У Грея все переворачивалось внутри при мысли о том, что пришлось вынести Беатрис, но он ничего не сказал вслух. Он хотел, чтобы она свободно выговорилась. Такие вещи нужно обсуждать. У него самого такой возможности никогда не было – в тот период, когда его тетя и дядя пытались подчинить его