Как сон - [20]

— Теперь уж и средь бела дня крышки-решетки воруют, гады. Потом человек пойдет впотьмах и еще ноги переломает.

Когда жена соседа чем-нибудь занята внутри квартиры, сосед комментирует ей в режиме реального времени все, что происходит на улице. И отсутствие событий тоже.

— Слышь, молодой доктор уже пришел домой. Он мне даже нравится, представляешь, сам не курит, а сигареты носит, будто ждет, вдруг кто попросит его дать закурить. Сейчас никого, только собака эта носится, которая слепая на один глаз. Воняет у нас в подъезде, не иначе опять нассали сопляки. Майзелев сынок с мячиком идет, наверное к нам, к сыну. А нет, еще куда-то пошел.

Жена садится и помогает сыну делать задание по математике, ну ладно, ладно, пусть не помогает, а только наблюдает, как тот делает, потому что у самой никакого понятия, о чем там в тригонометрии, сынок-то уж на два класса грамотней, чем она, и очень хорошо; ходит он в школу, чтобы из нее выйти в люди, надо за ним следить, пока хорошо у него дело идет; жена соседа любит ходить на собрания, потому что, хоть все эти мамаши приходят прямо из торгового центра разряженные-напомаженные, все равно у ее сыночка оценки лучше, чем у ихних детей, он даже подтягивает слабых, как учительница велела, того гляди, сам скоро станет зарабатывать репетиторством больше, чем они получают пособие; сейчас вот только отвлекся, потому что Майзелев сынок прошел с мячиком.

— Мам, можно погулять?

— У тебя уроки, сделаешь — погуляешь.

— Мам, потом сделаю…

— Ты, чертов лоботряс, не понимаешь, что тебе говорят?! Сделаешь без разговору, не то получишь по первое число!

Сын начинает хлюпать носом и ныть, что он только что пришел со школы, что ему бы сейчас немного отдохнуть, что мать его не понимает, потому что сама не устает — сидит целый день и скучает; отец оказывается более понятливым:

— Оставь ты его в покое. Будешь на него орать, совсем соображать перестанет. Иди, сынок.

Парнишка тотчас же с грохотом отодвигает стул и подбегает к отцу, а тот, не покидая своего наблюдательного пункта, дает ему пару монет:

— Слетай мне за сигаретами, а на сдачу купи себе конфет.

Малышу не надо повторять дважды, он стрелой пролетает мимо матери, которая пытается схватить его, а потом верещит на мужа (ее мелодичное сопрано гибнет в этой дыре; вся улица в одно мгновение закрывает окна):

— Куда ты его в магазин посылаешь, если у него задание на завтра еще не сделано!!!

Довольно с нас одной этой фоновой сцены, остальное при монтаже состыкуется, добавим только, что ребенок по дороге в магазин налетает на сильно разозленного Красавчика (доктор разминулся с тобой, Красавчик, и даже головой не кивнул, не поприветствовал, ты расстроен, пытаешься понять, специально он это сделал или просто не заметил, и на всякий случай злишься). Красавчик демонстрирует железную хватку здоровой руки, поднимает пацана за шкирку и держит над землей, сучащего ногами, пытающегося освободиться.

— Отстань, я за сигаретами отцу!

(Эй, Красавчик, не сердись на малолеток, зря теряешь время, Адам только что пришел домой, может, еще не лег спать.)

— Плюнешь дальше, чем я, тогда отпущу.

Красавчик опускает парня на тротуар, втягивает носом, отхаркивает тяжелую флегму из самых глубоких пазух и наконец с силой выплевывает ее на другую сторону улицы, почти достав до противоположного тротуара; парнишка ловчее: никакие сопли не могут сравниться со старой жвачкой; у ребенка в карманах много всякой гадости, жвачка уже давно иссохлась в твердый шарик, ну и пожалуйста, сейчас выстрелила из его рта точно артиллерийский снаряд, противоположный тротуар взят, свобода завоевана, можно бежать в магазин за дешевыми сигаретами и новой жвачкой.

Красавчик выходит из укрытия, сосед занят «выстраиванием» жены, хоть он и закрыл окно, но все равно отчетливо слышны визг, поток брани, настойчивый, как джазовое соло бездарного саксофониста, который громкостью пытается восполнить отсутствие техники; крик пролезает через дрожащие стекла, сосед огрызается и т. д., во всяком случае, Красавчик может какое-то время незаметно стоять под домом Адама и смотреть в сторону окон на его этаже, в которых ничего не видать; он мог бы свистнуть, но не хочет обращать на себя внимание, лучше сразу войти внутрь.

Адам уже спал бы, если бы не телефонный звонок Матери; Мать расспрашивает, беспокоится, говорит, что скучает. Адам дремлет с трубкой у уха, уже без ботинок, без носков, брюки тоже практически снял; ладно, пусть мамаша выговорится до конца и даст ему наконец поспать после дежурства, но она еще только это и еще вот это, совсем забыла, ну и конечно, должна ему сказать, что уже все растолковала Отцу, уже его уговорила и что он уже совсем не сердится, понимает, что стремления сына надо уважать, а с домиком ничего не станет, может подождать, так что ты, Адась, скажи нам, когда лучше всего к тебе приехать, мы бы тебе чего-нибудь привезли, а я бы поубирала у тебя, погладила бы, у тебя-то небось совсем нету времени такими делами заниматься, ну, так когда можно тебя навестить в этом городе… Адам говорит, что ему все равно когда, лучше с утра или в обед, а может, в воскресенье. Адаму действительно все равно, он даже не понимает, на самом ли деле он слышит стук в дверь, или это ему только снится, нет больше сил говорить (стук повторяется, он явственнее, чем полудрема). Адам встает, как лунатик подходит к двери, открывает и оказывается лицом к лицу с Красавчиком.