Как солдат стал солдатом - [7]

Что делать? Попытаться скрыться? А связь?

Отстреливаться? Но руки Новикова были заняты проводом.

Времени на размышление уже не оставалось. Фашисты были совсем близко.

И тогда Новиков решился.

Зубами зажал он оголённые концы провода. А правой рукой быстро передёрнул затвор винтовки и прицелился…

Ожил телефон на командном пункте. Одно за другим отдавал командир короткие приказания.

И бойцы, узнав, что их командир жив, что он опять руководит боем, с новыми силами бросились на врага…

Когда бой был окончен, наши солдаты отыскали Новикова. Он лежал мёртвый, крепко-накрепко зажав зубами оборванные концы провода. Связь работала. Даже убитый, он продолжал делать своё дело.

За свой подвиг Новиков был награждён посмертно орденом Боевого Красного Знамени…

Сержант Петров замолчал, и мы тоже долго молчали, думая о храбром связисте Новикове и о его последнем бое с врагом…

Спа-сии-тее!

Как-то я был дневальным по учебному корпусу.

В учебном корпусе связисты — каждый своей специальностью овладевают. Одни схему радиостанции изучают, другие учатся работать на буквопечатающих аппаратах, стучат совсем как машинистки по клавишам пишущих машинок, третьим объясняет преподаватель, как правильно передавать радиограммы…

И пока в классах шли занятия, я прохаживался по пустынному коридору, посматривал, не завелась ли где в углах или на подоконниках пыль, да следил за стрелкой часов — не пора ли объявлять перерыв.

Тихо в учебном корпусе, все своим делом заняты.

И вдруг слышу: из-за одной двери так отчётливо, так ясно доносится:

— Спа-сии-тее!

«Что такое? Уж не почудилось ли мне?» — думаю.

Подошёл ближе к двери, прислушался.

И опять:

— Спа-сии-тее!

Вот так штука! Что бы это значило?

А из-за двери снова:

— Спа-сии-тее!

Негромко так, протяжно, вроде бы нараспев.

Не выдержал я, осторожно приоткрыл дверь, заглянул в класс. Может, и правда, там кого спасать надо?

А в классе, вижу, стоит у доски лейтенант, командир взвода; на доске мелом точки, тире нарисованы — одним словом, азбука Морзе. Перед командиром за столами солдаты сидят, у каждого кисть правой руки на радиотелеграфном ключе лежит — том самом, которым радисты морзянку выстукивают. И лейтенант как ни в чём не бывало говорит солдатам:

— Понятно? Тогда пошли дальше.

Тут, видно, услышал он, как скрипнула дверь, повернулся ко мне, взглянул вопросительно: что, мол, случилось?

Я побыстрее дверь захлопнул.

«Наверно, — думаю, — мне всё почудилось».

Походил ещё по коридору, походил, приблизился снова к дверям класса, а оттуда вдруг:

— Я на горку шла… я на горку шла…

Ну и ну! В несколько голосов поют! И всё одну строчку:

— Я на горку шла… я на горку шла…

Или опять мне мерещится?

Кончились занятия, вышел лейтенант из класса, подошёл ко мне, спрашивает:

— Вы зачем в класс заглядывали? Сказать что-то хотели?

Я замялся сначала, а потом — делать нечего — объяснил, в чём дело. Тут лейтенант засмеялся и говорит:

— Нет, ничего вам не померещилось. Просто в каждом деле свои маленькие хитрости есть. В азбуке Морзе, это вы, конечно, знаете, каждая буква с помощью точек и тире обозначается: точка звучит коротко — ти, а тире — протяжно, длинно — та-а. Вот и получается — у каждой буквы своё звучание, как бы своя мелодия есть. Если радист будет каждый раз соображать да в уме подсчитывать: «Ага, одна точка плюс два тире — что же это за буква?» — он с черепашьей скоростью будет работать, ни одной радиограммы не примет. Нет, радист каждую букву сразу на слух узнавать должен. Например, буква «в» — это точка, тире, тире: ти — таа — таа, один короткий звук, два протяжных. Выстукиваешь эту букву — и вроде бы человек зовёт: «Спа-сии-тее! Спа-сии-тее!» А цифру «два» начнёшь выстукивать — словно строчку из песни напеваешь: «Я на горку шла, я на горку шла…» Так-то и запомнить азбуку легче. Вот и все наши секреты. Понятно?

— Понятно, — говорю, а самому неловко: ведь из-за этих «секретов» чуть панику не поднял!

История вторая, рассказанная сержантом Петровым в казарме перед отбоем

— Человек, о котором я хочу рассказать вам сегодня, — так начал свой рассказ сержант Петров, — был радистом, радиолюбителем, большим мастером своего дела. Каждый вечер он проводил возле радиостанции, которую сделал своими руками, и разговаривал с друзьями-радиолюбителями из самых разных стран мира. Не было для него занятия увлекательнее, чем это.

Но вот на нашу страну напали фашисты, и с этим человеком случилась беда: в одном из тяжёлых сражений он был ранен и попал в плен. Три долгих года провёл он в плену. И истязания надсмотрщиков, и пытки, и голод — чего только не пришлось вынести ему!

1945 год, последний год войны, застал его в одном из фашистских концлагерей в Германии. Фашисты прознали про его умелые руки и заставили работать в мастерской — ремонтировать радиоаппаратуру.

Здесь по заданию подпольного комитета, который действовал в лагере, он тайно собирал радиоприёмник. Это было смертельно опасное дело. Но он знал, как нужен приёмник подпольщикам. Чтобы услышать правду о том, что происходит в мире, как советские войска и войска союзников бьют фашистов. Ведь фашисты в лагере всячески старались скрыть от заключённых правду.