Как - [5]

— Бедная синичка, — пожалела Кадри, и от ветра у нее из глаз потекли слезы.

Анне взобралась на стол, полезла выше, но табуретка опрокинулась, и Кадри спросила Анне, не ушиблась ли та.

— Ушиблась, — сказала Анне и пощупала лоб. — Но мне не больно, а холодно.

Они стояли посреди комнаты и смотрели на синичку, которая висела на нитке. Форточка осталась открытой, и было слышно, как пищит синица. Теперь уже и у Анне от ветра навернулись на глаза слезы.

Телевизор тихо жужжал, и еще один солдат упал в снег и больше не поднялся.

— Надо закрыть форточку, а то простудимся, — решила Анне.

Кадри снова влезла на стол, а со стола на табуретку и несколько раз попыталась захлопнуть створки, но ветер снова распахивал их. Каждый раз, когда Кадри хлопала створкой, синица начинала еще сильнее пищать и барахтаться. Кадри слезла со стола вниз, там дрожала от холода Анне.

Кадри нажала на кнопку телевизора, и картинка исчезла.

— Пойдем в другую комнату, — сказала Кадри, а Анне показала пальцем на окно и воскликнула:

— Смотри, синичка освободилась!

— Тогда все в порядке, — сказала Кадри, и они пошли на кухню, чтобы поискать там что-нибудь поесть. Вечером у Анне начался насморк, а у Кадри поднялась температура, и они опять несколько дней не могли выйти на улицу.

Как быть собой

Однажды Кадри вдруг ни с того ни с сего спросила:

— Ты случайно не знаешь, как быть собой!

Анне пристально посмотрела на нее.

— Это как же — собой!

— Просто собой.

— Чтобы ты была просто собой! — спросила Анне, и Кадри кивнула.

— И чтобы ты тоже была просто собой. Чтобы каждый был собой. Чтобы я не была ты, а ты не была я, — сказала Кадри.

— Но ведь я же не ты, — заметила Анне. — И ты — это только ты.

— Это потому, что я не пью молока, а ты пьешь! — спросила Кадри.

— И потому тоже, — ответила Анне.

— А если я вдруг начну пить молоко, а ты вдруг ни с того ни с сего не выпьешь больше ни капли! — спросила Кадри.

— Тогда ты будешь ты потому, что ломаешь свои игрушки, а я не ломаю, — решила Анне.

— А если я вдруг перестану ломать свои игрушки! — спросила Кадри.

— То ты будешь уже немножко как я, — ответила Анне.

— А если я буду пить молоко и не буду ломать игрушки и буду делать все, что ты велишь, тогда мы скоро станем одинаковыми, — сказала Кадри.

— Как это одинаковыми! — спросила Анне.

— Ну, так — мы делаем все очень хорошо, одинаково хорошо слушаемся, одинаково одеваемся, и я немного потолстею, а ты немного похудеешь, — сказала Кадри.

— Тогда лица тоже станут чуть-чуть одинаковыми, правда! — заметила Анне.

— И если к нам придет жить какая-нибудь девочка, она тоже должна будет убирать за собой свои вещи, как мы, и тогда она тоже скоро станет немножко похожа на нас, — сказала Кадри.

— А если придет еще одна девочка, а потом еще одна, то скоро все мы будем одинаковыми, что ли! — спросила Анне.

— И тогда я не узнаю тебя, а ты не узнаешь меня, — сказала Кадри.

— Нет, я узнаю, — сказала Анне.

— Я тоже узнаю, — сказала Кадри.

— Тогда хорошо, — заметила Анне.

— Да, тогда хорошо, — повторила Кадри.

Как стать человеком

Анне изо всех сил нажимала на звонок и вообще была ужасно растеряна. Она уставилась на Кадри. На шее у Анне, на тесемке, болтался ключ от квартиры. Будь он в другом месте, она бы его уже давно потеряла. Анне с оторопелым видом смотрела на Кадри, а затем выпалила:

— Тызнаешьчтоящерицынаширодственники!

— Входи и закрой дверь, а то простудишься, — сказала Кадри.

Анне закрыла дверь.

— Что ты сказала о своих родственниках? — спросила Кадри.

— Ящерицы и твои родственники тоже! — воскликнула Анне. — Я только что слушала радио, и там сказали, что сперва было большое море, а потом из моря вышли рыбы и стали жить на суше и…

— Ну да, — сказала Кадри. — Я точно знаю, что человек произошел от обезьяны.

— Я тоже знаю, — ответила Анне. — Но до этого были еще такие большие ящерицы, как дом, а потом появились всякие другие животные.

— И тогда с дерева слезла обезьяна, и из нее получился первый человек, — сказала Кадри. — Что в этом такого нового, про это каждый ребенок знает. Идем, я покажу тебе лучше новую книжку.

— А почему из этих рыб не получились ящерицы сразу в воде! Почему им надо было прежде вылезти на сушу! — допытывалась Анне.

— Ни одна рыба не может жить на суше, — сказала Кадри.

— Но ведь по радио говорили, — сказала Анне.

— Может, это по радио рыбы живут на суше, — заметила Кадри, и Анне снова оторопело посмотрела на нее.

— Чего ты! — спросила Кадри, но тут же сама поняла — они открыли дверь в комнату отца, чего вообще делать не смели. Думать было уже поздно, потому что обе стояли в комнате отца и, кроме них, там стоял еще большой аквариум, и в нем те, кто в свое время вышли из воды на берег и превратились в ящериц величиной с дом, а потом явились обезьяны, и одна обезьяна слезла с дерева.

Анне посмотрела на Кадри, а Кадри на Анне.

Может, попробуем с одной! — спросила Анне.

— Со всеми нам и нельзя пробовать, — сказала Кадри, и голос ее был чуть-чуть не такой, как обычно.

— Боишься! — спросила Анне.

— Боюсь, — ответила Кадри. — Боюсь, что если из них получатся ящерицы величиной с дом, то они здесь не поместятся.

— Тогда попробуем только с одной, — решила Анне.