Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018 - [12]

И Лужков, и Юханссон в своих былых вотчинах уже не у власти. Но след от тех их решений в футболе отпечатался. И не надо, полагаю, его недооценивать. Герои сегодняшних дней, конечно, сыграли в получении чемпионата мира наибольшую роль. Но определенную платформу для них создали и герои дней вчерашних.

Не у власти в РФС и Колосков. За эти без малого три десятка лет со многими людьми в ФИФА и УЕФА, собственно, и избиравшей страну-хозяйку ЧМ-2018, у него сложились не просто неформальные отношения. Какие? Об этом мне в том же интервью 2007 года сказал Юханссон. Благо, официального поста к тому времени он уже не занимал и мог быть вполне откровенен.

–  С Колосковым мы не просто коллеги, а близкие друзья, – признался швед. – Он гостил у меня в Швеции, а я – у него в России. Друг для меня – друг навсегда, вне зависимости от того, какой пост он занимает. Ни Колосков, ни Суркис ничего не выгадали, голосуя за меня на выборах президента УЕФА. Только одно – мое уважение.

–  По его словам, до недавних пор, собираясь у кого-то дома, вы с ним могли распить бутылку виски на двоих…

–  Или две! (улыбается) Но если возвращаться к серьезным материям, то нельзя забывать, что Колосков прошел через огромные изменения в политической системе страны – и остался востребованным. Он возглавлял не только футбольную, но и хоккейную федерацию. Затем одновременно работал в исполкомах ФИФА и УЕФА и очень уважаем в обеих организациях.

«Очень уважаем» – за этими словами Юханссона закамуфлирован тот уровень не столько даже профессиональных, сколько многолетних личных отношений, которые ничем не заменишь. При работе над продвижением нашей заявки это вовремя поняли – и привлекли к работе экс-президента РФС. Еще один важный винтик в том механизме, который привел к успеху.

Колосков вспоминает:

–  В конце 1990-х, после выборов на пост президента ФИФА, (Блаттер в 1998-м победил Юханссона. – Примеч. И.Р.) между Блаттером и Юханссоном были очень серьезные разногласия. Остался большой негатив. И так получилось, что они оба оказались в Москве, и мы приехали к моим друзьям в Подмосковье. Так я их закрыл в отдельной комнате, поставил им большую бутылку водки – 0,75 литра, нормальной закуски. И сказал: «Пока не договоритесь, не выходите оттуда». Они, правда, сравнительно быстро вышли – минут через 30–35. Бутылочка была наполовину опорожнена. И сказали: «Все разногласия исчерпаны. Мы выходим отсюда с чистым сердцем и новыми взаимоотношениями».

Даже если в этом рассказе и есть доля какого-то преувеличения, нетрудно представить, сколь тесные отношения связывают Колоскова не только с этими двумя мощнейшими фигурами мирового футбола, но и со многими другими, с кем бывший глава РФС на протяжении 28 лет (!) соседствовал в исполкоме ФИФА.

–  С кем вы все-таки поближе – с Блаттером или Юханссоном? – уточняю у Колоскова.

–  С Блаттером. У нас разница в возрасте поменьше, и знакомы мы получше, сразу как-то нашли общий язык. С Юханссоном же долго притирку проходил. В исполкоме УЕФА Николай Ряшенцев 25 лет от Советского Союза был, все к нему привыкли. А меня воспринимали как человека Блаттера, а у них с Юханссоном в свое время тяжелые отношения были. Особенно меня ревновал Герхард Айгнер, генеральный секретарь УЕФА, да и у всех там настрой ко мне был очень настороженный. Включая Юханссона. А потом я растопил его сердце (улыбается) , и Айгнер, поняв, что ничего сделать не может, отошел в сторону и не мешал.

–  А как растопили?

–  Когда я пришел в ФИФА, там были одни старички, мало кто выпивал. Только мы с Блаттером немножко позволяли себе. Ведь с чего я вообще начал, когда первый раз приехал на заседание исполкома в качестве вице-президента ФИФА? Это сейчас для членов исполкома обеды делают, ужины. А раньше каждый был сам по себе – заседание закончилось, все расходятся. И обычно какими-то группами, по 5–7 человек, идут в ресторан. Мои предшественники-соотечественники все время от таких походов отказывались: то ребро болит, то телефонный разговор с Москвой заказан, то еще что-то. А на самом деле просто денег не было – давали скромные суточные, которые люди хотели сэкономить для каких-то покупок.

А я взял себе за правило – 30 процентов суточных для двух обедов вполне хватит. И ни разу их не пропустил. Им это очень понравилось: от советских людей они такого не ожидали. Так я сразу влился в их коллектив и стал равным среди равных.

Так вот, если в ФИФА все было просто, то в УЕФА меня ждало тяжелое испытание. Там порой приходилось сидеть до четырех утра. Аперитив, потом ужин, затем в номер к Юханссону – и вот там все это продолжалось, пока он не уснет. Другие постоянные участники застолий – норвежец Омдал и турок Эрзик. Сначала они проверяли мои возможности. Правда, когда я понял, что проверку прошел, то перестал попадаться на эту “удочку”».

Заседания-то в УЕФА были очень напряженные. Ты в четыре застолье заканчиваешь – а в девять уже работа начинается. Я был еще относительно молод, закалка имелась, и это позволяло мне переносить такой график относительно нормально. Тяжесть, однако, оставалась. Я же привык не просто обозначать свое участие в заседаниях, а выступать…