Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому! - [54]

Только на фотографии, где мы вместе — рука у меня не поднялась.

Все это время он был со мной, чтобы в конечном итоге меня убить. Если бы я вышла замуж за него — я бы умерла. Я сделала его наследником — и потому он посчитал, что мне пора умереть.

А я его все это время любила. У меня замирало дыхание, когда я смотрела на его точеный профиль. Его голос был для меня чудеснее пения ангелов. Он действовал на меня, словно наркотик, ибо без него меня — ломало.

Несколько зеркал, попавшихся мне на пути, я разбила. Ибо мое лицо и без того некрасиво, а уж многочасовая истерика и слезы и вовсе сделали его уродливым.

«Вот почему Дэн не смог тебя полюбить», — шептали мне отражения, и тогда я уничтожала их.

«Сейчас я проплачусь, — тупо твердила я себе, — я склею разбитое сердце и все у меня будет хорошо. Вот только никогда, ни одному парню за свою жизнь я больше не поверю… Хватит с меня боли. Я буду беречь свое бедное сердечко от самой малой привязанности, и тогда никто не сможет сделать мне больно. Я смогу. Я сильная, черт возьми!»

Лора тенью ходила за мной, молча переступала через осколки зеркал и разорванные на клочки джинсы, принадлежащие парню, которого я любила. Я была ей благодарна за то, что не видела радостного блеска в глазах. За то, что она молчала и лишь тяжко вздыхала, но мнения не высказывала.

В девять часов утра я пошла в ванну и долго умывалась холодной водой. Потом сделала макияж, попытавшись замаскировать следы истерики, заплела косу и поехала в нотариальную контору, вывеску которой я видела неподалеку от дома.

Дэна я из числа наследников не исключила. По новому завещанию он получал картину, написанную лично мной. Весьма неудачный мой опыт в живописи, даже не знаю отчего, но детям картина крайне не нравится. Мультиковская дочка аж зарыдала и за мать спряталась при виде моей мазни. На ней был запечатлен Баксюша на ветке березы, правда, был он похож больше на крокодила, чем на кота — но кого волнуют такие мелочи? Дорог не подарок, дорого внимание!

После этого приехала домой и засела за телефон.

Возможно — мой любимый меня все же похоронит, просто из вредности. Но уж совершенно точно то, что я за все, что он сделал — отомщу. Нельзя вот так грубо в сапогах пройти по душе влюбленной девушки.

От души никому не советую этого делать.

Потому как кто-то может и стерпит.

А я — я ему отомщу.

Только сначала он помучается ожиданием наказания.

С родителями он не общается, а так бы начала с них. Таким образом, прежде всего достанется тем, кто ему помогал меня убивать. Подельникам. А такие — были. Девочки, которые продали мне отравленные пирожки — исключаются, вряд ли они знали о начинке.

Но мужики в восьмерке и ведьма, что заковала мое тело фризом — их я найду. И Дэн узнает об этом.

«Слушай, ты уверена, что все то надо делать?», — осторожно спросил голос.

«Он мне сердце разбил», — ровно ответила я.

«Тогда конечно», — вздохнул он.

Достав сотовый, я набрала номер Галины.

— Мне нужна ты и твоя Сила, — коротко сказала я ей.

Галина прошлым летом попросила ведьм о серьезной услуге, и потому попала ровно на год в рабство. Любая из нас теперь смело может пользоваться ею.

— У тебя или у меня встречаемся? — только и спросила она меня.

— Лучше ты ко мне. И надо срочно.

— Минут через сорок устроит? — вздохнула она.

— Вполне, — кивнула я.

Она не опоздала ни на минуту. Зашла, быстрым взглядом окинула меня и тихо сказала:

— Приветствую тебя, Марья.

— Приветствую и тебя, Галина, — ритуально отозвалась я. — Проходи.

Я была уже готова — собранная внутренне, с распущенными, без заколок, волосами.

Шагая по ступенькам на второй этаж, я не оборачивалась — знала, что старая ведьма и так идет за мной. В кабинете я подала ей расческу и сказала:

— Будем колдовать.

Та молча принялась расплетать тяжелую, до бедер, косу, я же уселась на столик и наблюдала за ней.

— Случилось чего? — наконец не выдержала она.

— Это личное, — пожала я плечами.

— Ну так говори, чего делать надо!

— Посмотри меня, — попросила я. — Вчера меня фризом заморозили, и мне надо найти того, кто это сделал. Сама не вытяну.

— Тяжко это, — Галина последний раз взмахнула щеткой, отложила ее и с сомнением на меня посмотрела.

— Это важно, — раздельно сказала я.

Я встала, вытянувшись в струнку, и Галина стала около меня, близко—близко, так, чтобы наши ауры соприкоснулись и проникли друг в друга, став в какой-то точке одним целым.

Под сердцем стало неприятно щекотно, в голове на миг потемнело и отпустило. Все получилось. И тогда Галина принялась медленно водить ладонями вдоль моего тела. Я видела, как хмурится ее лоб, как выступают на нем бисеринки пота. Чувствовала, как ее пальцы копаются в моем прошлом и будущем, перебирая события…

И наконец она нашла.

Слабый, уже почти затертый след чужой магии. Опытная ведьма осторожно подцепила его, вытянула на поверхность, словно нитку из ткани.

— Что хочешь с ним делать? — тяжело дыша, словно после стометровки, спросила она.

— Мне надо, чтобы она ко мне пришла.

— Сложно.

— Лишение воли плюс послушание, накладываем на след — и придет как миленькая.

— Ты уверена?

— Вполне.

— Тогда за работу.

И мы развели руки в стороны, соприкоснулись ладоням. Вокруг, точно снежинки в метель, закружились крошечные искорки Силы — моей и Галины, что были сейчас едины.