Как работают над сценарием в Южной Калифорнии - [27]

Шрифт
Интервал

Хороший рассказчик воспользуется всеми возможностями приоткрыть зрителю дверцу в будущее: дать ему надежду, внушить опасение или заставить предвкушать. Анонсирование используется, когда зрителя нужно подготовить к будущему развитию событий, заставив его на что-то надеяться или чего-то опасаться. Прием действует путем демонстрации намерений героев что-то сделать или пережить. Элементами будущего являются надежды и страхи героев, вне зависимости от того, ожидают ли они, что те сбудутся, или нет. Оба приема эффективно поддерживают внимание зрителя и заставляют его сопереживать событиям на экране.

Сценарный и поэпизодный планы

Я пишу список сцен — тридцать, сорок, восемьдесят сцен. Не целиком сцены — ключевые слова в количестве пятидесяти штук, и каждое из них должно напомнить мне о сцене, которая движет историю. Так как речь идет о структуре, это крайне важно.

Уильям Голдман

Неопытные сценаристы часто сетуют: «Не могу я составлять план. Иначе откуда возьмутся спонтанность, вдохновение?» Опытный же писатель знает — в любом случае история будет опираться на готовый каркас, план — вне зависимости от того, набросал ли он его на бумаге или же (что гораздо реже) составил его в голове. Начинать писать, не зная общего направления, значит пробираться сквозь дебри, причем шансы, что выберешься, ничтожны. Сценарий, начатый подобным образом, почти всегда выльется в пустую трату энергии и будет брошен задолго до того, как история получит логическое завершение, потому что сценарист запутается вконец. В результате получится масса ненужного материала. Особенно обидно, когда часть материала «хорошо написана», но при этом абсолютно не вписывается в рассказываемую историю.

Для тех редких писателей, которые могут составлять план будущего сценария у себя в голове и помнить все, работа без сценарного плана возможна. Большинство же, включая вполне опытных и талантливых сценаристов, считают написание сценарного плана необходимым: его наличие позволяет критически оценить скелет, прежде чем наращивать на него плоть действия и диалогов. Фактически сама процедура переложения на бумагу выявит те обстоятельства истории, которые не всплыли бы без написания плана. Очевидно, что изменения сделать, а автору их внести в сценарный план, нежели в готовый текст, легче, поскольку если планы изменятся, в этом случае не придется выбрасывать массу созданного материала.

Как только сценарист убедится, что прочный фундамент выстроен, он сосредоточится на более тонких материях вроде создания образов, выстраивания действия и сочинения диалогов. Другими словами, в реальности наличие написанного плана делает работу более творческой. Теперь не нужно беспокоиться о том, что та или иная сцена не впишется в канву (а где беспокойство, там нет творчества), нет необходимости забивать голову мыслями вроде «а к чему приведет эта сцена» и «в правильном ли направлении движется вот та». Подобные решения как раз и принимаются при составлении сценарного плана[19].

После составления качественного плана остается облечь в плоть героев, определить их специфические поступки и кратковременные мотивации, создать атмосферу и особенные обстоятельства и, разумеется, написать диалоги. Но автор сценария поэтапно будет делать вышеперечисленное для отдельно взятой, конкретной сцены, а не для всего сценария, одного акта или даже эпизода[20]. Один раз придумав свою вселенную, составив краткий план фильма, автор уверенно может сконцентрировать свои творческие способности, воссоздавая вселенную в миниатюре для каждой отдельно взятой сцены.

Самый простой план сценария должен содержать следующие сведения: кто является главным героем и чего он хочет; кто еще является центральными героями и чего хотят они; вчерне список всех основных эпизодов и разделение на акты; формулировки основного конфликта, его кульминации и разрешения.

Многие сценаристы составляют куда более подробный план-конспект[21]. Как только каркас сценария зафиксирован, в него можно добавить деталей, прежде чем начать сочинять. Это относительно легкий способ удержать в уме общее направление истории в процессе обогащения ее деталями и подробностями. План-конспект, где перечислены все сцены, которые автор желает включить в историю, с указанием, кто будет в них участвовать, что будет происходить, где и когда, называется пошаговым или поэпизодным планом[22]. Такой способ сочинения истории позволяет добиться сбалансированности и единства, необходимых для успешного завершения работы над сценарием.

Закончив пошаговое изложение и определившись, куда должна двигаться история, автор приступает к написанию сцен. Этот процесс может идти на удивление быстро. Высокая скорость написания сценария (первого варианта) по пошаговому, поэпизодному плану действительно способствует улучшению качества и единства сценарного материала, поскольку автор не задумывается о необходимости постоянно увязывать сцены между собой и устранять неопределенности, бороться с сомнениями и резко менять план[23].

Однако поэпизодный план не должен рассматриваться как нечто, высеченное из гранита. Это всего лишь план первого варианта сценария и не более того. В процессе его создания автор неизбежно узнает о своих героях больше, по мере того как они «встают на ноги», т. е. начинают взаимодействовать друг с другом в конкретных сценах. По мере углубления и расширения знания сценариста о своих героях, некоторые «шаги» могут нуждаться в изменении и подгонке, однако сам план должен оставаться «картой», ведущей автора в сторону разрешения истории. Поэпизодный план не позволит ему сбиться с пути, поможет свободнее писать отдельные сцены и обеспечит свободу при внесении небольших изменений без отрыва от основной работы над историей.


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.