Как работает мозг - [85]

.

Язык глаз

Люди ведь могут что-нибудь говорить глазами, правда?

И что они говорят ?

Пациент, страдающий синдромом Аспергера, — ученому⁸.

Аутизм во многих отношениях есть нечто противоположное синдрому Вильямса. Пациенты, страдающие синдромом Вильямса, стараются непрерывно болтать, связывая никак не связанные и воображаемые события в последовательные повествования, и привлекать к себе людей, чтобы общаться и сближаться с ними, а аутистам весь мир представляется раздробленным и чужим. Они не способны к полноценному общению, а иногда вообще не способны к общению.

Существует целый спектр расстройств, объединяемых понятием “аутизм”. На одном краю этого спектра — нарушения, единственным явным проявлением которых оказываются странные повторяющиеся движения. На другом — нарушения, на первый взгляд вообще никак не проявляющиеся. Пациенты, страдающие такими формами аутизма, могут обладать высоким коэффициентом интеллекта, успешно делать карьеру и, казалось бы, нормально взаимодействовать с родными и близкими. Иногда коэффициент интеллекта у аутистов, напротив, очень низкий, но при этом они могут демонстрировать исключительный талант к рисованию, счету или исполнению музыки. Однако есть черта, объединяющая всех аутистов: недостаток способности к сопереживанию. Аутисты не понимают, что у других людей могут быть совершенно другие представления о мире, чем у них самих, и не умеют смотреть на мир чужими глазами.

Активность мозга здорового ребенка, в том числе активность зеркальных нейронов в лобных долях (а), и пониженная активность мозга ребенка, страдающего аутизмом (б).

Результаты некоторых исследований, в которых использовались методы нейровизуализации, указывают (хотя и небесспорно) на то, что “психологическая слепота” аутистов может быть, по крайней мере отчасти, связана с нарушениями в системе зеркальных нейронов. В рамках одного такого исследования ученые сравнили активность зеркальных нейронов у детей, обладающих выдающимися способностями, но страдающих аутизмом, и у контрольной группы здоровых детей. Тех и других исследовали с помощью ФМРТ в то время, когда дети наблюдали за эмоциональными выражениями лиц и пытались их имитировать. Хотя имитация давалась детям из обеих групп одинаково хорошо, у детей-аутистов не наблюдалось никакой или почти никакой активности зеркальных нейронов в зоне коры лобных долей, играющей ключевую роль в обработке информации, связанной с эмоциями. Дети, у которых расстройство было особенно тяжелым, демонстрировали самый низкий уровень активность этих нейронов⁹. Другое исследование показало, что у взрослых, страдающих различными формами аутизма, кора больших полушарий в зонах, связанных с активностью зеркальных нейронов, тоньше, чем у взрослых из контрольной группы¹⁰. Это вполне логично: аутизм — это прежде всего расстройство коммуникативных способностей, то есть нарушение способности делиться чувствами, мнениями и знаниями с другими людьми.

Когда здоровый человек знакомится с текстом, в котором рассказывается о чьем-то психологическом состоянии, у него активируется средняя часть префронтальной коры левого полушария (выделенная область вверху), а когда тот же текст зачитывают пациенту, страдающему синдромом Аспергера, у него активируется другая область, расположенная непосред ственно под первой.

Инстинктивное понимание того, что на уме у другого человека, называют моделью психического состояния. Что она дает нам (точнее — что бывает, когда ее нет), ясно из грустного рассказа отца мальчика, страдающего аутизмом. Дети, страдающие аутизмом, не понимают, что они не могут получить все, что им хочется. Желания поглощают их целиком, поэтому если такой ребенок хочет что-нибудь взять, он хватает это, не раздумывая. Ребенка, о котором пойдет речь, его отцу удалось научить, путем многократного повторения, что он не должен, например, сам брать печенье, а должен показывать на то, что он хочет, и ждать, пока взрослые ему это дадут. Впоследствии проблем обычно не возникало, и казалось, мальчик вполне смирился с этим и другими правилами. Однако время от времени он без какой-либо явной причины закатывал истерику.

Однажды отец увидел своего сына через окно. Мальчик был один. Он стоял и показывал рукой на шкаф, где хранилось печенье. Ребенок не видел, что за ним следят, и отец решил понаблюдать. Минут через пять, продолжая показывать на шкаф, мальчик начал демонстрировать явные признаки огорчения, а минут через десять — крайнего недовольства. Через пятнадцать минут у него началась настоящая истерика. Было очевидно, что ребенок ждал, что ему дадут печенье. Он не понимал, что этого не произойдет, когда рядом нет никого из взрослых, потому что не понимал, что показывать на то, что он хочет, нужно затем, чтобы кто-то другой это осознал. А понять это он не мог потому, что сам не имел ни малейшего представления о сознании других людей.

Хотя мы не замечаем этого, механизм концептуализации, нужный для построения моделей сознания других людей, весьма сложен. Для этого требуется, во-первых, умение осознавать себя отдельно от собственных мыслей, чувств и ощущений. Во-вторых, требуется умение смотреть на себя со стороны. В-третьих, совершив этот огромный концептуальный скачок, нужно еще осознать, что у некоторых объектов окружающего мира (тех, которые производят впечатление мыслящих существ) в голове, как и у нас, целые миры, образованные собственными ощущениями.