Как работает исцеление. Как настроить внутренние ресурсы организма на выздоровление - [13]
С 2015 года Междисциплинарное научное общество изучения плацебо стало площадкой для определения фундаментальных механизмов процесса выздоровления при помощи плацебо.
Этот эффект обеспечивает до 80 % всех исцелений, что является серьезным показателем. Начиная с 1950-х годов, когда Генри Бичер впервые выдвинул идею о действенности плацебо при любом методе лечения: игл, таблеток, облучения, песнопений, молитв, прикосновений, хирургического вмешательства, бесед, — наблюдался положительный эффект от 60 до 80 %.
ЛЕЧЕНИЕ И УБЕЖДЕНИЕ
Но при условии, что терапия подходит пациенту, соответствует его ожиданиям и сопровождается «ритуалом», значимым для конкретной культуры. Во многих случаях «обряд» и убеждения имеют гораздо большее значение для больного, чем лечение. Порой цвет таблеток, их форма, упаковка определяют результат так же (или даже больше), как и само вещество, входящее в их состав. На самом деле, если оптимизировать все факторы, влияющие на выздоровление у пациентов плацебо-групп, то возможно добиться более высоких результатов, чем у групп с реальным лечением.
С точки зрения науки и здравого смысла, доказательная медицина должна действовать эффективнее, чем плацебо, и, желательно, по объективным научным причинам. Это называется «особый эффект», который предлагает нам наука. Но с точки зрения пациента, лечение просто должно работать — будь то плацебо, «особый эффект» или «ритуал». Конечно, теоретически «обряды» не опасны, не дороги и не сложны в проведении. Но когда одновременно работают терапия и плацебо, становится сложно доказать, что именно принесло пользу. И, говоря об «оптимальном» лечении, мы не понимаем, что в итоге действительно сработало.
Исследования Капчука, Моермана, Бенедетти и других показывают, почему мое традиционное лечение не подействовало так эффективно, как и другие способы, к которым обратились мои пациенты. Мое «доказанное» лечение не было оптимальным или значимым для них и вступало в конфликт с их взглядами на терапию.
Я начал понимать, почему Норма, Билл, сержант Мартин и многие другие пациенты, которых я лечил, выздоравливали, иногда благодаря мне, а чаще — вопреки моему лечению. Когда Мартин описывал мне детали ГБО, он рассказал, как, несмотря на мои рекомендации, он прошел «ритуал», который запустил внутренние механизмы исцеления. Как это получилось? Во-первых, он ожидал, что это сработает. Более того, это была не только его уверенность; отец, который направил его туда и оплатил лечение, был уверен в успехе. Во-вторых, медсестры, врачи, специалисты и другие пациенты создали обстановку, которая убеждала в эффективности и социальной значимости лечения. Группа, проходившая терапию, каждую неделю делилась историями, опытом и верой, превращая культурную значимость в ритуал. Они стали друзьями и поддержкой друг для друга в выздоровлении. Наконец сам процесс лечения (в его случае — вдыхание спасительного, как он считал, кислорода) повторялся несколько раз, подкреплялся сторонними факторами и совпал с его физиологическими и психологическими особенностями. Кислород не мог сам по себе никак повлиять на черепно-мозговую травму, но он дал сержанту ощущение прогресса и улучшения состояния, которое укреплялось каждую неделю. Так же, как обезболивающие таблетки «научились» действовать в исследовании профессора Фабрицио, мозг Мартина «научился» исцеляться с помощью медицинского и социального воздействий. Исследователи в СИПС выявили, что три основных механизма — вера и ожидания, значимый социальный опыт и поддержка и обработка — это основополагающие механизмы эффекта плацебо и самое очевидное объяснение для большинства случаев выздоровления любого человека при любом виде лечения.
В статье, которую мы с профессором Моерманом написали несколько лет назад, было предположение, что так называемая реакция на плацебо существует и приводит к реальному исцелению вне зависимости от того, какое лечение было использовано. Любой практикующий врач хочет улучшить эффективность своего метода терапии. Конечно, я тоже хотел. Смерть Чарли как будто заставила меня открыть глаза на происходящее. И то же случалось потом, когда пациенты выздоравливали, часто вопреки моим рекомендациям. В любом случае, меня больше всего интересовало, не мешает ли используемый мной подход процессу лечения. Работает ли плацебо, и стоит ли в этом разбираться врачам и пациентам, или пусть в этом разбираются академики и экономисты, а не врачи и пациенты. Для больного важно не то, что лучше: «фальшивое» или «реальное» лекарство, а то, что сработает в его случае. Я осознал: чтобы мое лечение действовало наилучшим образом, необходимо подобрать то, что больше подходит пациенту. Исследования о плацебо делали этот процесс понятным как никогда раньше. Мы с Моерманом предположили, что врачи называют это «осмысленная реакция организма, которая даёт значимый результат». Мы определили плацебо как «совокупность физиологических, психологических и клинических эффектов, возникающих в тех случаях, когда оно (или инертное лечение) было использовано». Такого рода реакция важна для понимания процессов исцеления, а изучение плацебо и «фальшивых» лекарств имеет смысл лишь для того, чтобы понять, как лечить, а не чем лечить. Я начал приходить к выводу, что целью системы здравоохранения было изучить, как лечить с помощью внушения. Возможно ли, что тысячи препаратов, прописываемых врачами по всему миру — не что иное, как инструмент внушения веры, социальной значимости в использовании «ритуалов»? Неужели секрет выздоровления был скрыт от наших глаз постоянным поиском доказательств в медицине, где «реальными» признаются лишь те таблетки, которые приносят пользу благодаря своему составу. Неужели все случаи исцеления происходили за счет внутренних сил пациентов, а не благодаря действию препаратов? Гигант начал просыпаться.
