Как приручить лису (и превратить её в собаку). Сибирский эволюционный эксперимент - [59]

Николай, сын Дмитрия Беляева, вспоминает другой случай, когда один из коллег, шокированный такой идеей, спросил: «Для этого понадобится не меньше 200 лет, мы не дождемся результатов. И даже если вы правы, в чем я сомневаюсь, то как обойти этические проблемы?» Беляев, не отличавшийся терпимостью к подобным аргументам, возразил: «Вы не видите дальше собственного носа. Конечно, мы не увидим результатов, но другие-то люди увидят»^{101}. Между прочим, никто не мог предсказать, что эксперимент с лисами так быстро приведет к успеху. Кто знает, с какой скоростью может пойти доместикация шимпанзе? Найти ответ на этот вопрос Беляеву было не суждено.

В начале зимы 1985 г. он попал в больницу с тяжелой пневмонией^{102}. Его поместили в палату интенсивной терапии, и вначале он был так слаб, что врачи запрещали посещать его даже жене. Только его младший сын Михаил, который стал врачом, мог навещать отца. Беляев шел на поправку очень медленно. Он хотел только одного – окрепнуть настолько, чтобы принять участие в праздновании 40-летия Победы в войне, которую он, как и все в Советском Союзе, называл Великой Отечественной. Он никогда не пропускал празднование Дня Победы и не допускал даже мысли об этом.

Наступило 9 мая. Беляев собрал все силы и, хотя ему пришлось подниматься по лестнице, с трудом дошел до зала, где проходило празднование. Когда он появился, его друзья и бывшие однополчане – а все они, конечно, знали, как тяжело Дмитрий болен, – поднялись с мест и встретили его овацией^{103}. Это был один из самых радостных моментов в его жизни.

Казалось, что состояние стабилизировалось. Врачи рекомендовали ему отправиться в Москву для консультации со специалистами. В столице у Беляева диагностировали рак легких – сказались долгие годы курения. Врачи решили отправить его назад в Новосибирск, чтобы он мог провести больше времени с родными. Как действительный член Академии наук СССР Беляев имел право воспользоваться специальным рейсом военного самолета – и это было устроено. Однако, узнав, что такой полет обойдется в целое состояние, он запротестовал. Никто, был убежден Беляев, не имеет права на такую привилегию перед другими. Он вылетел в Новосибирск обычным рейсом.

Еще два месяца он мог разговаривать, но уже не вставал с постели и был крайне удручен тем, что не может продолжать работать. «Нужно работать, – твердил он своему врачу, – а тут бегают вокруг, суетятся, ограничивают, горстями дают лекарства»^{104}. Медики разрешили ему остаться дома, в окружении кислородных подушек, поддерживающих его слабеющие легкие, и ближайших сотрудников Института цитологии и генетики.

Незадолго до кончины Дмитрий Константинович Беляев дал свое последнее интервью. Он воспользовался этой возможностью, чтобы рассказать о своем видении будущего. «Человек через полтора-два десятилетия, – записывал его слова журналист, – детально изучит недра планеты… Освоит околоземное космическое пространство, сможет длительное время жить и работать в условиях невесомости, создаст на орбите замкнутые экологические системы… Несомненны также будущие успехи в автоматизации, компьютеризации и электронизации всех сфер человеческой деятельности. Появятся ЭВМ пятого, а возможно, и шестого поколения. Это будут говорящие, думающие, самосовершенствующиеся машины. Получат широкое распространение персональные компьютеры, роботы, средства коммуникации». В этом Беляев был вполне убежден. «Но каким будет сам человек, не берусь предсказать», – прибавил он.

Отвечая на вопрос журналиста, что бы он пожелал людям XXI века, Беляев сказал: «Быть добрыми и социально ответственными, стремиться ко взаимному согласию и миру между народами, а также проявлять заботу и ответственность к братьям нашим меньшим – всем живым существам на Земле. Нельзя забывать, что мы, люди, – это всего лишь часть природы, что мы должны жить с ней в гармонии, познавая ее законы и используя это знание для собственных целей»^{105}. Именно так поступал он сам.

Дмитрий Беляев ушел из жизни 14 ноября 1985 г., окруженный любящими друзьями и родственниками, уверенный, что работа всей его жизни будет продолжена. Он подготовил себе надежного преемника – заместителя директора Института цитологии и генетики Владимира Шумного, и рассчитывал, что передача ему дел пройдет гладко. Конечно, он знал, что Людмила Трут и вся ее команда будут и дальше проводить эксперимент по доместикации и что это исследование принесет еще много удивительных открытий.

Беляев жалел только об одном. «Он хотел написать книгу, – говорит Людмила, – это было его заветным желанием – написать книгу об одомашнивании, причем научно-популярную… Ему хотелось рассказывать истории, поведать обычным людям, всем и каждому, какие процессы лежат в основе доместикации… Почему нас окружают домашние животные, и почему они стали такими, какие есть». Беляев часто говорил об этом замысле Людмиле и другим коллегам, но особенно укрепился в своем намерении, услышав одну историю про Пушинку. За много лет до этого Людмила рассказала ему, как Пушинка, только-только родившая лисят, принесла их и положила к ее ногам. «Когда Беляев услышал эту историю, – говорит она, – он был так удивлен, так озадачен и так заинтригован, что сразу решил, что мы должны написать популярную книгу и рассказать об этом людям… Должны научить их понимать домашних животных – почему [и как] они стали вести себя так не похоже на своих диких предков». Он даже придумал название для книги: «Человек создает себе друга».