Как прекрасно светит сегодня луна - [49]
Последние разговоры
Жена дяди Бакира, Закия-апа, умерла в Уфе два года назад. Ей было семьдесят восемь лет. Незадолго до ее кончины мы с мамой, приехав в Уфу, навестили ее. В просторном подъезде «профессорского» дома — лет пятнадцать назад сын Закии-апы, Раиль, переселил родителей из маленькой комнаты на окраине города в этот респектабельный дом, — перед дверью квартиры, где жила Закия-апа, мама остановилась, сделала «скорбное» лицо, — как-никак мы шли к тяжелобольной родственнице, — и решительно сказала:
— Звони!
Дверь открыла сама Закия-апа, погрузневшая, медлительная, с угасшим взглядом некогда ярких серо-зеленых глаз. Одета она была в штапельное в мелких цветочках платье, вязаную кофточку, на голове ситцевый белый платок. После взаимных приветствий мы прошли в комнату и сели возле незастланной постели. Я развернула сверток, вынула розовый с золотыми блестками индийский платок, протянула Закии-апе.
— Это вам!
Она равнодушно отложила его в сторону.
— Мне уж ничего не нужно… — Потом, взглянув на маму, сказала со значением — Вот, Заужян, близятся мои сроки… Наверное, ангелов скоро увижу…
— Не торопись, Закия! — как полагается в таких случаях, ответила мама. — Все мы туда успеем! Что врачи-то говорят? Чем лечат?
— Что врачи! — махнула рукой Закия-апа. — Меня мой сын, Раиль, лечит. Когда меня парализовало, он мать врачам не отдал. Сам с ложечки кормил, гимнастикой заниматься заставлял, я и поднялась. На три месяца у смерти отвоевал. Вот и живу. Хотя, конечно, все у меня приготовлено: и чистое белье, и чулки, и полотенца для раздачи на поминках… А ты, смотрю, Заужян, все порхаешь то в Москву, то в Уфу?
— Почему, у меня тоже все давно приготовлено! — воскликнула мама. — А езжу потому, что дочери приглашают. У меня и платки куплены кремового цвета, очень красивые, и полотенца, тридцать штук, и платье я для себя приготовила, белое, с голубой вышивкой на груди… А кому что в наследство оставлю, то я отдельно записала: младшей дочери — зеркало, мы его с Усманом в первый год купили, как поженились, старшей дочери — часики золотые, а сундук, гардероб и ширму — внучкам.
— Ну, я своим внучкам все давно уже отослала, — оживилась Закия-апа, и глаза у нее заблестели. — Я что сделала: занавески с окон сняла, одеяла новые, неношеные, сложила, посуду небитую в ящики упаковала и вместе с Наилем в Казань отправила, внучкам своим. Жена Раиля приходит, сердится, сколько вещей, говорит, мы вам подарили, а вы все в Казань отсылаете, в пустом доме живете, перед людьми стыдно…
Мы с мамой оглядели комнату, которая действительно выглядела так, будто отсюда вот-вот должны были выехать…
— А я ей отвечаю, — продолжала Закия-апа. — Мне ничего уже не нужно! Вы только похороните меня как надо, когда придет срок. По обычаю, в саване, без гроба.
— Не знаю, — поджала губы мама. — Почему «без гроба»? Я своим дочерям сказала: «В какую-то тряпку меня не заворачивайте, хороните так, как я отца вашего хоронила, — в деревянном гробу. Из сосновых досок. Пусть не говорят потом, что жену Усмана, ученого человека, в ветхой тряпке хоронили».
На щеках Закии-апы показался румянец, она привстала на кровати.
— А я хочу — по обычаю! И чтобы мулла молитву прочел! А если не мулла, то какая-нибудь почтенная старушка.
— Мне никаких молитв не надо! — твердо сказала мама. — Я этим нынешним читающим молитвы не верю. Они только о вознаграждении думают. И слов молитвы не понимают. Я тут говорила недавно с одной казанской — ничего мне объяснить не смогла: ни к чему эта молитва, ни по какому случаю. Зачем мне такая старушка? Я всю жизнь работала, трех детей после смерти Усмана на ноги поставила, мне некогда было молитвы читать. И старух-обмывальщиц мне не надо. У меня дочери и племянница Асма есть, сами справятся. Не хочу, чтобы чужие люди моего тела касались. И Усман не учил меня молитвам верить. Хоть ездил в Мекку сам, еще до революции…
Закия-апа вздохнула и примирительно сказала:
— Заужян, для чего вера человеку нужна? Она женщину от шайтана отвращает, с пути сбиться не дает. Женщина, если у ней в сердце вера, только о муже думает и о своей семье.
— Мне надсмотрщик-аллах не нужен, — твердо сказала мама. — Если есть у меня в сердце чувство, это не от страха перед аллахом.
— Может быть, выпьем чаю? — предложила я, видя, что страсти разгораются.
Во время чаепития, похвалив смородиновое варенье Закии-апы и ароматный чай со свежими сливками, мама спросила:
— А как у тебя с глазами, Закия? Хорошо видишь? Открытку твою к Новому году получила, красиво ты написала: и строчки ровные, и стихотворение в конце письма мне понравилось. «На заре ль выхожу на лоджию, поздней ли ночью, все гляжу на небо, все печалюсь: нет в небе звезды, похожей на тебя…» Это ты про Бакира, что ли, сочиняла?
Закия-апа кивнула.
— Да, я сейчас много сочиняю, целую тетрадку исписала… Раилю на память оставлю… Пусть потом читает, нас с Бакиром вспоминает… А ты, Заужян, тоже складно сочинила, к Первому маю…
— Я не в тетрадку, я на магнитофон записываю, — сказала мама скромным голосом. — Вот как приеду к Розе в Москву, как переделаю все дела: проветрю все вещи, перестираю белье, засолю капусту, потом сажусь в большой комнате за стол, Роза ставит передо мной магнитофон, который она в Непале купила, и я говорю все, что хочу.
То, что теперь называется офисом, раньше именовалось конторой. Но нравы бюрократического организма те же: интриги, борьба за место под солнцем и т. д. Но поскольку современный офис имеет еще в своем генезисе банду, борьба эта острее и жесттче. В рассказе Александра Кабакова “Мне отмщение” некий N замышляет и до мелочей разрабатывает убийство бывшего друга и шефа, чье расположение потерял, некого Х и в последний момент передает свое намерение Всевышнему.“Рассказы из цикла “Семья Баяндур”” Розы Хуснутдиновой посвящены памяти известной переводчицы и правозащитницы Анаит Баяндур и повествуют о жизни армянской интеллигенции в постсоветские годы.Рассказ живущей в Америке Сандры Ливайн “Эплвуд, Нью-Джерси.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…