Как поймать длиннозавра - [12]

— Если не передумаете, — снова пришлось повторить усатому лингвисту.

Химик в институте нашелся (минус третий этаж, подземный). Он возжелал похлопать по плечу тот талантище, который разработал сложномолекулярные соединения, превращающие селезенку в аналог хроноэмиттера и заставляющие поджелудочную железу работать в режиме темпоральной локации.

— Я всегда говорил, что будущее за биотехнологиями, — провозгласил химик. — Зачем громоздить конструкции из плазмокристаллов, оптоволокна и ядерных нанореакторов, если наш собственный организм можно научить играть роль машины времени или антигравитатора. Да хоть карманного фонарика, если понадобится.

Затем математик, музыковед и химик объединились, совместными усилиями еще раз проанализировали предоставленную им запись и пришли к ошеломляющему выводу. Необычное сочетание научных и художественных дисциплин создают новую философскую картину мироздания. В этом мире можно не только прокалывать пространство для мгновенной нуль-транспортировки, причем без помощи каких-либо технических средств, но и вообще творить с пространством-временем все, что угодно. В складки собирать. Вытягивать. Сворачивать. Ускорять, тормозить или вообще останавливать течение времени. А главное, в наших руках оказались ключи к технологии, открывающей двери в другие измерения Вселенной, в параллельные миры!

— Я не достоин пожать руку математическому гению всех времен и народов, — удрученно признался пришелец с двадцать седьмого этажа. — Жаль, что Нобелевский комитет не присуждает премии по математике.

— Зато в номинации «химия» нобелевка ему обеспечена, — уверенно высказался обитатель институтского подземелья. — Странно, я не знаю ни одного из своих коллег, который готов был совершить столь впечатляющий прорыв в нейролептонике и иммуногенетике. Должно быть, это какой-нибудь академик-затворник, всю жизнь отдавший науке. Поостерегусь хлопать по плечу столетнего старца.

— Не уверена, есть ли у него глаза, — загрустила музыковедша. — А если есть, то фасеточные. По восемнадцать штук на кончике каждой из псевдоподий. Почему-то мне кажется, что этот гений — инопланетянин.

Все трое замолчали и уставились на Федора Шереметева, ожидая от него подтверждения своих гипотез или еще более ошеломляющих выводов.

— На основании вышеизлож-ж… — голос у Федора сел. Он хлебнул «Славяновской» минералки прямо из бутылочного горлышка. Прокашлявшись, разведчик времени по-шаляпински расправил грудь и звучным голосом, в котором не трепетало ни тени сомнения, объявил:

— Теперь нам всем окончательно стало ясно, что гигантозаурус сапиентиссимус, этакое мезозойское страшилище, способен на вещи, которые земной науке пока не по зубам. И это может означать только одно. Что он — пришелец из параллельного мира. Из соседнего измерения. Да! Там динозавры не вымерли, как у нас. Они стали разумными. Создали собственную цивилизацию, которая намного древнее нашей. И вот теперь один из представителей этой цивилизации совершил прорыв в наш мир! К сожалению, сделал это наудачу и попал не в наше время, а в мезозой…

— Какой еще гигантозаурус? — поморщился математик.

— При чем тут мезозой? — разгневалась музыковедша.

А химик ничего не сказал, потому что уже успел улизнуть к себе на минус третий этаж, где его ждали любимые пробирки, родной запах хлористого кальция и недописанная докторская диссертация «XXII век: возрождение алхимии?».

Федор Шереметев твердым шагом подошел к Половцеву-Печенежскому и стащил с его головы гипношлем.

— Кончак Баскунчакович, агусеньки! Просыпайтесь скорее. Надо срочно разыскивать нашего гениального ящера!

Пифия Андреевна с сомнением изучала фигуру человека, стоящего в открытых дверях. Комбинезон в комьях сырой земли. В складках застряли кусочки мха и хвощей, будто этот молодой человек в поисках голографического снимка, который держал теперь в руке, ползал по-пластунски на болоте.

— Да, это наш мобиль, — спокойно произнесла на. — Школьники моего класса стали победителями лингвистической олимпиады, и «сафари» — их приз.

— Где теперь этот приз, знаете? — Федор Шереметев шагнул было вперед.

— Ноги! — воскликнула Пифия Андреевна. — Вот коврик.

Разведчик времени с остервенением начал вытирать подошвы.

— Где сейчас мобиль, я вам сказать не могу. Должно быть, в школьном ангаре. Но сейчас каникулы. А у меня отпуск. Я улетаю в Минводы…

— Нет его в ангаре, нет! Я уже узнавал. Кто из ваших ребят мог его взять?

— Вот щетка, почиститесь. А взять его мог кто угодно. Мобиль принадлежит ребятам, и сторожей к машине я приставлять не собираюсь.

Шереметев взял щетку, несколько раз провел ею по комбинезону и вдруг простонал:

— Умоляю! Хотите, на колени встану?

— Что вам нужно, в конце концов?

Федор, не говоря ни слова, проскочил мимо Пифии Андреевны и бросился к видеофону в гостиной.

— Нужно выйти на связь с каждым из ваших учеников. И выяснить, кто где находится. Пожалуйста.

Пифия Андреевна, поджав губы, села за пульт, раскрыла классный журнал и начала с буквы «А». Шереметев постанывал за ее спиной, скрипел башмаками, колотил по подоконнику костяшками пальцев.

Через двадцать минут обстановка прояснилась. Семнадцать ребят сами ответили на вызов. Еще пятерых удалось разыскать в экспедиции, разыскивающей клад Ермака на скалистом берегу Чусовой. Двое находились на борту пассажирского лайнера «Канопус — Земля — Гамма Лебедя». Но вот родители Женьки Маковкина, Яна Демьянова и Таси Новгородцевой ничего определенного о местонахождении своих детей сказать не могли. «Куда-то ушли, к вечеру обещали вернуться… Рюкзаки взяли, термосы. Однодневная вылазка на природу, должно быть».