Как повесить ведьму - [12]

Интересно, что об этом известно его матери?

– Да, это все довольно таинственно. Впрочем, думаю, мы нашли тему для эссе.

– Место повешений? Хорошая идея. Попытки его обнаружить будут похожи на поиск сокровищ.

Телефон Джексона раздражается трелью, парень опускает на него взгляд:

– Это мама. Я тут слегка призабыл о сегодняшнем приеме у дантиста.

– Призабыл?

– Или, возможно, больше хотел сходить сюда.

Джексон поворачивается ко мне лицом, и я внезапно остро ощущаю, что нас разделяет только бабушкин дневник.

– Спасибо, что был добр ко мне, когда остальные отвернулись. Хотя не могу пообещать, что не облажаюсь.

– Ты самая странная девчонка, которую я когда-либо знал. – Джексон улыбается.

И я понимаю, что улыбаюсь в ответ.

– Хм… и что же это говорит о тебе, если ты хочешь проводить со мной время?

– Это говорит…

Он подается чуть ближе. Но снова звонит телефон, и я отступаю на шаг. Он собирался меня поцеловать? Хочу ли я этого?

Джексон выглядит разочарованным.

– Надо идти, – сообщает он, посмотрев на телефон.

Глава 7 Наблюдающие и перешептывающиеся

Я направляюсь прямиком в городскую библиотеку, возбуждение от осмотра секретного кабинета ускоряет мои шаги. После бесполезных поисков дома, о котором писала бабушка, в Сети я прихожу к выводу, что наведаться в старые архивы библиотеки – единственный шанс найти этот дом, а вместе с ним и место повешения.

В прохладном воздухе ощущается аромат осени, первые листья уже начали менять цвет. На улицах царит дружески-семейная атмосфера. В витринах магазинов уже стоят тыквы и ведьминские шляпы. Я прохожу мимо кирпичного паба с громким названием «Злодеяния Мэзера» и запинаюсь о корень, пробивающийся из-под асфальта. Превосходно! Получается, все в этом городке знают моих предков.

Останавливаюсь напротив библиотеки, на которую указывает сделанный вручную деревянный знак на столбе. Библиотека представляет собой здание из кирпича и бурого песчаника с колоннами у входа. Предположительно раньше это был дом капитана Джона Бертрама, успешного купца и судовладельца. Ему не повезло, и бол́ьшая часть его семьи умерла в середине 1800-х, возможно даже в этом самом здании. Я прочитала о библиотеке все, пока искала адрес.

Я толкаю одну из тяжелых деревянных дверей и направляюсь к женщине в регистратуре. Это маленькое беловолосое создание с очками для чтения, балансирующими на самом кончике носа.

– Я ищу старые городские записи 1700-х годов, – тихо говорю ей.

Женщина так придирчиво изучает меня сквозь стекла очков, что в голову приходят мысли об осанке.

– Не видела вас здесь раньше.

Прекрасно. Во мне видно новенькую не только в школе, но и в целом городе.

– Я только переехала.

– Вам придется завести карточку. Ваше полное имя?

– Саманта Мэзер, – шепчу я.

– Громче, девочка, – требует она, ближе наклоняясь ко мне.

– Саманта Мэзер, – говорю я чуть громче, осознавая звучание своей фамилии яснее, чем когда-либо в жизни.

– Мэзер, значит? – во весь голос повторяет библиотекарь. Она неодобрительно поднимает бровь, глядя на меня. – С этим именем здесь многое связано. Не только хорошее.

Я киваю, ощущая прожигающие спину взгляды. Могу поспорить, среди собравшихся есть парочка человек, знающих о сегодняшнем происшествии с моим шкафчиком.

– Не подскажете, где можно найти информацию о местах, в которых жили люди в конце тысяча шестисотых – начале тысяча семисотых годов? И возможно, карту? – спрашиваю я, страстно желая скрыться с глаз публики.

– Вверх по лестнице налево, до конца коридора, маленькая комнатка справа. Там хранятся копии всех официальных городских документов времени судов над ведьмами. Возвращайтесь, когда закончите, и мы решим, что делать с карточкой.

– Спасибо.

Я бросаюсь к лестнице, ни с кем не встречаясь взглядом. Судачьте сколько душе угодно, но я не обязана в это время на вас смотреть.

Два часа с кучей старых пыльных книг за маленьким деревянным столом в тесной комнатушке – и я наконец-то добралась до полезной информации. Нашла адрес дома Симондсов, который Перли указал в своем очерке «Где были повешены салемские «ведьмы». Но неясно, существует ли еще этот адрес. Он не пересекается с современными улицами.

Я провожу ладонью по стопке книг о своих предках, Коттоне и Инкризе Мэзерах. Раз уж моя фамилия в этом городе приносит столько проблем, я хочу знать почему. В смысле, эти двое были высокоуважаемыми членами общества. Инкриз даже привез из Англии указ, провозглашающий Массачусетс провинцией.

К несчастью, Коттон был той еще проблемой. Безумно умный, он в возрасте шестнадцати лет окончил Гарвард, а к двадцати пяти годам мог писать на семи языках, включая ирокезские. Некоторые историки утверждают, что он был праведен и честен, но бо́льшая часть считает, что именно Коттон оказался главным зачинщиком судов над ведьмами. Он был так озабочен искоренением «зла», что ради этого соглашался вешать людей. Забавно, как теперь все иначе для Мэзеров в Салеме.

На страницу, которую я читаю, падает тень. Поднимаю взгляд и вижу стоящую в дверях справочного зала Лиззи. У нее разные глаза – один золотисто-коричневый, а другой зеленый, они выделяются еще ярче на фоне черных волос.