Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть - [5]

— Тоби Янг из «Дейли телеграф», — представился я, остановившись прямо перед ним.

Кивнув, он посмотрел на меня, словно спрашивая: «И что тебе от меня нужно?» Было очевидно, он совсем не расположен к вежливой беседе с представителем британской прессы. Я отчаянно пытался придумать какую-нибудь шутку, чтобы растопить между нами лед.

— Наверное, за этот вечер вам уже надоели безграмотные голливудские продюсеры с их излюбленной фразой: «Я просто без ума от вас в той шекспировской вещице». — Ее я постарался произнести с самым жутким американским акцентом.

Он склонил голову набок.

— Какой шекспировской вещице?

Я понял, что он не расслышал меня, и почувствовал, как начинаю паниковать. Я не мог вспомнить ни единой экранизации из той полудюжины, в которой он снимался. Поэтому брякнул наугад:

— Э… «Гамлет»?

— Его сыграл Мел Гибсон, а не я.

— О Боже, — хлопнул я себя полбу. — Я хотел сказать «Книги Просперо».

— Здесь играл Джон Гилгуд.

Я залпом проглотил виски.

— По-моему, наш разговор складывается не слишком удачно, не так ли?

— Согласен.

— Можем мы начать сначала?

— Только если назовете мою самую последнюю шекспировскую «вещицу».

Последнее слово он произнес так, словно выплюнул таблетку цианида. Я поднапряг свою память, но безрезультатно. Из всех его фильмов я видел только «Возвращение смерти». Когда стало ясно, что мне нечего ответить, он слегка пожал плечами, давая понять, что нам не о чем больше говорить. Я неохотно развернулся и, поджав хвост, ретировался к бару.

Заказав очередную порцию «Черной метки», я погрузился в невеселые раздумья. Вечер оказался не таким забавным, как я представлял. Я считал, что привычная пропасть, разделяющая знаменитостей и простых смертных, должна раствориться в неформальной атмосфере приема, к тому же обильно сдобренной бесплатной выпивкой. Разве Том Круз не представился Алексу на вечеринке Шустряка? Сейчас в это было трудно поверить, глядя, как он стоит в окружении льстецов, словно покоривший весь мир принц эпохи Возрождения. Неожиданно я понял, что Алекс наверняка соврал про тот случай. Потому что на приеме, как ни на каком другом, неофициальная иерархия Голливуда строго отвела каждому свое место. Я мог стоять всего в нескольких шагах от самых известных людей мира шоу-бизнеса, но дистанция, которая нас при этом разделяла, была бы непреодолимей любой пропасти.

Неожиданно краем глаза я заметил кого-то, кто, как и я, чувствовал себя здесь не в своей тарелке, — фигуристку Нэнси Керриган. Эта красивая 24-летняя девушка получила широкую известность в январе прошлого года, когда во время подготовки к Зимней Олимпиаде 1994 года подверглась нападению неизвестного злоумышленника, нанесшего ей удар по колену «выдвижным прутом» — как газеты назвали орудие преступления. А когда всплыла информация, что нападавший был связан с ее конкуренткой Тоней Хардинг, история стала настоящей золотой жилой для таблоидов.

— Впечатляющее общество, правда? — Я поспешил ослепить ее своей самой победной улыбкой.

— Это точно, — улыбнулась она в ответ. — У меня ощущение, словно я попала в кино или что-то в этом роде.

— У меня тоже. Я даже попросил у бармена поп-корн и кока-колу.

К моему изумлению, она рассмеялась. Наконец я нашел собеседника, способного оценить мой юмор!

— Тоби Янг, — представился я. — Пишу репортаж о приеме для британской газеты.

— Нэнси Керриган. — Она крепко пожала мне руку. — Рада нашему знакомству.

С каждым мгновением моя самооценка словно возвращала утерянные было позиции. Я представил, как вернусь в отель под руку с этим аппетитным кусочком «американского пирога» и, прежде чем отвести ее в свой номер, постучу в дверь Алекса и пожелаю ему спокойной ночи. Хотелось бы мне сфотографировать выражение его лица в тот момент!

Неожиданно кто-то довольно невежливо похлопал меня по плечу.

— Простите, сэр, могу я узнать ваше имя?

Вышибала!

— Неужели все повторяется? — протестующе простонал я. — Я уже прошел эту процедуру на входе.

Он опустил свою огромную лапищу мне на плечо.

— Если вы пройдете со мной, я уверен, мы решим эту проблему к всеобщему удовлетворению.

Я оглянулся на Нэнси. Она широко распахнула глаза и с тревогой следила за каждым моим движением, словно боялась, что в любой момент я выхвачу «выдвижной прут» и стану лупить им по ее колену.

— Пройдемте, — не унимался вышибала, усиливая хватку, — ПРЯМО СЕЙЧАС.

Интересно, каким образом им удалось меня рассекретить? Оглянувшись, я тут же заметил широкую ухмылку Алекса. Ему не только удалось уговорить цербершу на входе в ресторан пропустить его, но и получить у нее разрешение вышвырнуть меня. Гаденыш всегда отличался умением заговаривать зубы.

— Хорошо, хорошо, — забормотал я. — Пойду сам.

Через тридцать секунд я вновь стоял по ту сторону полицейского оцепления, ничем не отличаясь от остальных зевак. К счастью, никто из них не узнал меня.

Другой, окажись он на моем месте, поразмышляв о событиях прошедшего вечера, заявил бы, что этот новый мир не стоит того, чтобы быть завоеванным. И по правде говоря, это бы уберегло меня от множества проблем. Но обида из-за бесславного выдворения со светского раута продлилась недолго. Напротив, я был повергнут ниц в благоговейном восторге перед невероятным зрелищем, развернувшимся у меня на глазах. Образ всех этих известных людей, собравшихся под одной крышей и осаждаемых со всех сторон журналистами и фотографами, был настолько манящим и соблазнительным, что у меня не хватило духа ему сопротивляться. Даже простым зевакам в этом действе была отведена своя роль. Все это напоминало сцену из «Сладкой жизни» Феллини. Именно о таком я мечтал, сидя в своей квартире на Шепардс-Буш.