Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть - [2]

За неделю до приема я позвонил Бет Ксениак, полагая, что написанная мною когда-то для журнала статья послужит своего рода пропуском, но, оказалось, я здорово просчитался. «Для какого издательства вы собираетесь освещать прием?» — спросила она. По правде говоря, я вообще не собирался этого делать — я всего лишь сопровождал Алекса де Силву в его ежегодном паломничестве по светским вечеринкам. Однако после разговора с Ксениак я позвонил другу из «Дейли телеграф» и убедил его заказать мне статью. Но даже это не произвело на нее особого впечатления. «Я поговорю с Грейдоном, — сказала она, — но не могу ничего обещать».

Связавшись со мной в пятницу, она дала предварительное согласие при условии, что я появлюсь не ранее 23.30. Объяснила, что им пришлось составить жесткий график прибытия гостей в течение всего вечера, чтобы вместить всех. Первыми, в 17.30, были приглашены те, кто принадлежал к самым сливкам общества, чтобы они могли с комфортом и за изысканным ужином насладиться церемонией награждения по небольшим телевизорам, расположенным у их столиков. С 21.30, с получасовыми интервалами, должны были прибывать остальные гости. С уменьшением важности их приглашение отодвигалось на более позднее время. Таким образом, в 23.30, за полчаса до окончания приема, были приглашены наименее значимые персоны, в том числе я, поскольку, будучи представителем «иностранной прессы», находился в самом конце «пищевой цепочки» Голливуда. Но мне было плевать. Главное, я в списке.

Я торжествовал, причем вдвойне, потому что, несмотря на предложение Алекса написать заметку для «Дейли мейл», которая, как он особо подчеркнул Ксениак, имеет более высокий тираж, чем «Телеграф», ему так и не удалось получить приглашение. И хотя Ксениак не отрицала, что в последнюю минуту обстоятельства могут измениться, все же посоветовала ему не возлагать на это слишком большие надежды, поскольку «это очень и очень маловероятно». Стоит ли говорить, что все выходные я только и делал, что изводил его этим. На каждый телефонный звонок я говорил ему: «Тебе лучше ответить, это может быть Ксениак». Когда наступил понедельник, а она так и не позвонила, Алекс был готов лезть на стену из-за неопределенности.

Беда обрушилась на меня как гром среди ясного неба. Вернувшись в номер после затянувшегося обеда с Алексом, во время которого мы изрядно набрались, я заметил ехидно помигивающий огонек автоответчика. Пока меня не было, позвонила Ксениак и оставила сообщение: «Мне очень жаль, но я вынуждена сообщить, что сегодня вечером у нас нет возможности вас принять. К сожалению, ресторан не может вместить всех желающих. Глава департамента по пожарной безопасности Лос-Анджелеса объявил, что на приеме могут присутствовать не более 300 человек. Мне очень жаль».

Закипая от возмущения, я бросился к номеру Алекса, но увидел… скалящегося и пританцовывающего идиота. Ксениак позвонила и ему и сказала, что он может попасть на прием при условии, что прибудет к ресторану не ранее 23.30. Гаденыш занял мое место.

Я был раздавлен. До этой минуты я лишь намеренно преувеличивал заинтересованность в предстоящем мероприятии, чтобы подразнить Алекса. Он, как и большинство людей нашего круга, считал глупым волноваться от перспективы побыть в обществе знаменитостей. «Кому охота потратить столько сил ради того, чтобы пообщаться с Майклом Кейном?» — ворчал он, когда, казалось, уже нет надежды попасть на прием. Среди моих друзей и знакомых сказать, что тебе нравится кто-то из кинозвезд, равносильно признанию в симпатиях к королевской семье — просто не принято. В их глазах знаменитости были всего лишь послушными марионетками в руках всесильных медиамагнатов, поэтому не к лицу таким серьезным людям, как они, приходить от них в неописуемый восторг.

Но на самом деле Алекс так же стойко противостоял обаянию кинозвезд, как и 14-летняя школьница. Я знал, что пренебрежение, демонстрируемое друзьями, — показное. Они могли сколько угодно разоряться о том, что им плевать на известных людей, но окажись они с ними в одной комнате, словно покорные рабы будут готовы пасть к их ногам. Они, как и все, преклонялись перед известностью и славой, но стыдились в этом признаться. Потому я взял за правило разыгрывать перед друзьями излишне преувеличенную одержимость мегазвездами, чтобы показать, насколько неубедительным со стороны выглядит их притворство. Мне нравилось их шокировать, говоря, что, если Сильвестр Сталлоне почтит меня своим присутствием, я упаду перед ним на колени и попрошу разрешения сделать ему минет. Хотя не думаю, что звезда «Рэмбо» произведет на меня столь сногсшибательный эффект.

Но сейчас, когда меня вычеркнули из списка гостей, я начал потихоньку закипать. Отчасти это естественная реакция — я хотел то, чего не мог иметь, да еще это выхвачено прямо у меня из-под носа и отдано Алексу… Кроме того, сотрудники «Вэнити фэр» не зря получали свои деньги: прием стал главной интригой вечера, и атмосфера таинственности, которую они создали вокруг него, лишь сильнее подстегивала мое желание туда попасть. Если все вокруг так стремились оказаться в числе приглашенных, то кто я такой, чтобы добровольно от этого отказаться? А учитывая, сколько сил я на это потратил, перспектива пообщаться с Майклом Кейном теперь казалась мне весьма заманчивой. И на свете не было силы, которая смогла бы заставить меня отступить, особенно после того, как я был исключен из списка в самый последний момент.