Как понять себя и мир? Журнал «Нож»: избранные статьи - [15]

Наука свидетельствует: быть таким просветленным, действительно, полезно для здоровья. Хотя, казалось бы, только взгляд на мир сквозь розовые очки заставляет людей смешивать коктейли, которые в здравом уме миксовать невозможно.

Эпоха расцвета позитивной психологии наступила в 1998 году, когда Мартин Селигман из Пенсильванского университета был избран президентом Американской психологической ассоциации. Тридцать лет Селигман работал, изучая депрессию, а в своей приветственной речи вдруг заявил, что все это время исследователи смотрели не туда: надо сосредоточиться не на бедолагах, у которых в жизни все очень плохо, а, наоборот, на тех, с кого можно брать пример – на бодрых, здоровых и довольных.

Оптимизм по Селигману – это особый стиль мышления, когда человек считает все благоприятные события естественными и логичными, а неудачи – случайными и никак не связанными с его личностью.

Очень удобное решение! Не «я мог что-то сделать», а «она утонула»; не «я продул в казино последние штаны», а «не повезло – черное не выпало».

И ученые мужи, и разные шарлатаны написали уйму книг о том, как двигаться в сторону счастья, то есть мыслить позитивно – тренироваться видеть в пресловутом стакане не причину завтрашнего похмелья, а что-то хорошее. Эта идея была страшно упрощена благодаря маркетологам, толкающим повседневные мелочи в виде рецепта жизненного счастья. Вот чудесный плед, в него можно завернуться и ликовать, глядя на зимний двор; вот новый гаджет, с которым вы будете улыбаться и пилить селфаки в три раза чаще; вот, на худой конец, шоколадка. Не забудьте закатить глаза от наслаждения. Представление о счастье как о картинке из нехитрого кино – там все постоянно улыбаются – заводит в ловушку: кажется: для того, чтобы стать оптимистом, надо всего лишь надеть улыбку и сосредоточиться на хорошем (сегодня, например, это ромбики на носках и отмена совещания).

Плоский маркетинговый оптимизм («Ищи в каждом дне луч солнца!») противостоит другому оптимизму, настолько широко распространенному в нашей культуре, что даже непонятно, зачем ему специально учиться. Он выражается коротким, но емким словом «авось» или формулой «Да все нормально будет – забей!».

Все замечательные происшествия, участники которых получают премию Дарвина, неудачные прыжки на ходулях, новости из серии «решил проникнуть через крышу на балкон», «умер во время конкурса по поеданию блинов» и прочие подобные эпизоды говорят о том, что в нас и так слишком много дурацкого оптимизма.

Вудиалленовский городской невротик с обсессивно-компульсивным расстройством никогда не поймет, как можно участвовать в соревновании по поеданию блинов на скорость. И здесь видна игра эволюции: лучше восемьдесят пять раз в день мыть руки с мылом и смотреть на окружающих мрачным взглядом исподлобья, чем ожидать очередных будущих выборов с настроением «Все будет хорошо!» Ну невыгодно человеку наблюдать, как на него идет лавина, и похихикивать: «Да выберусь как-нибудь!» Тревожные существа, контрол-фрики, перфекционисты – вот какими мы задуманы согласно дарвиновской теории и Дарвиновской же премии. В пещерные времена гораздо выгоднее было шарахаться от каждого шороха, чем беззаботно гулять по открытой местности, полагая, что вот те кусты колышутся исключительно от ветра.

И все равно в нас очень, очень много лишнего оптимизма, даже если мы не имеем привычки расклеивать на холодильнике фотографии из глянцевого журнала в необоснованной надежде «приманить из Вселенной такую же машину».

Да, сегодня на нас не прыгают саблезубые тигры, но вред от розовых очков все равно есть. Вот такой, например.

1. Мы неверно воспринимаем себя

Нейробиолог Тали Шэрот считает, что склонность к оптимизму – когнитивная иллюзия, свойственная 80 % людей. Эта черта со всей очевидностью проявляется в опросах: «Как вы водите машину? Насколько вы привлекательны / интересны другим людям / честны и скромны?» Большинство оценивает себя по всем этим параметрам «выше среднего», что, конечно, невозможно статистически, да и вообще явная чепуха: если вы за рулем, ясно, что на всей улице только вы прилично водите – все остальные жмут на разные педали и крутят баранку бессознательно.

Спросите любого молодожена, какова вероятность, что он разведется. А потом покажите ему статистику и злорадно рассмейтесь.

Однако это не подействует. Когда речь идет о нас самих, мы обыкновенно переоцениваем вероятность хорошего события («Если ночью перебежать Волоколамское шоссе в неположенном месте, фура успеет затормозить») и недооцениваем вероятность плохого («Мама невесты петь не будет»).

Ну а уверенность в том, что «ты интересен другим людям», заставляет некоторых несчастных брать слово на корпоративе и вызывать к себе всеобщую ненависть.

2. Мы строим неосуществимые планы

Принимаясь за важную работу, лучше думать не о Пауло Коэльо и о том, что Вселенная идет нам навстречу, а об «ошибке планирования». Этот термин предложил поведенческий экономист Даниэл Канеман вместе с коллегой Амосом Тверски, говоря о когнитивном искажении, связанном с излишним оптимизмом и неверным расчетом сроков на выполнение задачи (времени, как правило, требуется гораздо больше, чем предполагалось). Исследования подтверждают, что люди самонадеянно оценивают перспективы написать курсовую, закончить проект до дедлайна или по-быстрому соорудить «Зенит-Арену» как самые что ни на есть реальные. И каждый раз – на те же грабли. Причем, как выяснили ученые, прошлый опыт не влияет на людской оптимизм – к Чемпионату мира успеем! Даже зная, что с предыдущей задачей управиться к сроку не удалось, мы все равно надеемся, что сейчас все получится: «Да, конечно! Мы подготовимся к пятничному мероприятию, ага!» А в пятницу оптимизм тоже пригодится: «Авось пронесет! Надо верить в лучшее».