Как понять акварель. Руководство для тех, кто хочет стать мастером - [20]
НЕИЗВЕСТНЫЙ ХУДОЖНИК (ЯКОБЫ). САД НА ЧЕННЕЛ-РОУД В МОЗАИЧНОМ СТИЛЕ. 2011
АКВАРЕЛЬ НА БУМАГЕ ХОЛОДНОГО ПРЕССОВАНИЯ ARCHES
28 × 38 СМ
Хотя умом мы понимаем, как элементы картины соотносятся друг с другом, глаз видит нечто совсем иное. Кажется, что все формы на таком мозаичном изображении находятся на одной плоскости. Надеюсь, вы понимаете, что эта картина ужасна!
ТОМ ХОФФМАНН. САД НА ЧЕННЕЛ-РОУД. 2010
АКВАРЕЛЬ НА БУМАГЕ ХОЛОДНОГО ПРЕССОВАНИЯ ARCHES
28 × 38 СМ
Теперь, когда соседние формы соприкасаются, на картине сразу открылось пространство. Наконец-то можно прогуляться среди деревьев, не спотыкаясь о белые линии!
К сожалению, художники довольно часто оставляют белые полосы между формами, отчасти – чтобы избежать смешения заливок, отчасти – просто из желания добавить что-то яркое. Все формы получают жесткую обводку-контур, а значит, и одинаковую важность. Рисунок остается совершенно плоским и напоминает скорее аппликацию из кусочков цветной бумаги или мозаику с белой грунтовкой. В таком изобилии белого совершенно теряются области, которые действительно должны передавать важные нюансы освещения.
На картине «Крэйгвилльское привидение» относительно небольшие участки белого почти не отличаются по размерам от обводки на садовом пейзаже внизу, однако в этом случае они выполняют определенную художественную задачу.
ТОМ ХОФФМАНН. КРЭЙГВИЛЛЬСКОЕ ПРИВИДЕНИЕ. 2010
АКВАРЕЛЬ НА БУМАГЕ ХОЛОДНОГО ПРЕССОВАНИЯ ARCHES
36 × 51 СМ
Узких белых полосок на колышках забора достаточно, чтобы показать падающий справа солнечный свет.
Надеюсь, что наше отступление о бумаге пояснило важность вопроса: «Нужно ли оставлять незакрашенные белые участки?» Если ответ на этот вопрос – «да», то выбор техники – за вами. Пожалуйста, не нужно сразу хвататься за маскирующую жидкость. Она оставляет характерный отсвет, который будет торчать, как бельмо на глазу. Может быть, он идеально передаст отражение окна на кожуре баклажана, однако для создания бликов на груше не подходит категорически.
Есть несколько способов сохранить белые участки: промокать или соскабливать краску, использовать маскирующую жидкость или восковые мелки, а главное – делать обходку белых участков (то есть попросту не закрашивать их). В каждом случае результат будет выглядеть немного иначе. Практикуйтесь, пока не набьете руку во всех этих техниках, и тогда вы сможете использовать наиболее подходящую, а не каждый раз одну и ту же. Многим кажется, что использование маскирующей жидкости быстрее и проще обходки, но на деле это отнимает больше времени, прерывает творческий процесс и привносит ощущение холодного расчета.
Как правило, я создаю светлые пятна, оставляя их на листе изначально. Если нужен мягкий контур – можно предварительно смочить бумагу, если жесткий – не делать и этого. В любом случае я кладу краску там, где хочу ее видеть, и на этом успокаиваюсь. Вот мой подход к сохранению белого: если вы не хотите, чтобы в каком-то месте была краска, – не красьте там.
Прямо сейчас кто-то где-то наверняка говорит: «Том запрещает использовать маскирующую жидкость». Да, сам я избегаю ею пользоваться, но вам советую делать выбор, прежде всего исходя из нужд картины. Среди акварельных техник нет единственно верной, и лучший способ найти свою – попробовать разные. Поэтому пользуйтесь на здоровье маскирующей жидкостью, если именно она подходит лучше всего. Главное – не будьте педантом.
И еще одно отступление: не работайте с кистью в одной руке и с промокашкой в другой. Насколько уверенным получится мазок, который вы заранее приготовились стереть? Где ваш черновой листок? Помните, что ваша цель – не поиграть в художника, а действительно стать им.
Сохраняем не белые участки
Скорее всего, на каждом слое найдется что-то, что не надо перекрывать следующим слоем. Вам будет легче обойти краской эти относительно светлые участки, если вы отметите их карандашом или бледной отмывкой. Удивительно, как часто мы проходимся кисточкой по блику, который пять секунд назад решили ни в коем случае не трогать. Иногда я готов сдаться и прибегнуть к использованию маскирующей жидкости.
Умение вычленить участки слоя, которые нужно оставить видимыми, а потом действительно сохранить их, приходит с опытом и пониманием того, что все решения лежат на вас. Опыт мы наращиваем постепенно, а вот осознание ответственности сказывается мгновенно.
Для перевода на язык акварели нужен особый образ мысли, который вы обязательно освоите. А пока что не забывайте вовремя задавать вопросы. «Что нужно оставить незакрашенным?» Нужно спросить себя об этом до того, как вы начнете накладывать следующий слой. Так вы выработаете полезную привычку и избавитесь от необходимости хвататься за лезвие и промокашку.
Находим самые темные участки картины
Самые темные мазки обычно наносятся последними, однако полезно вычленить их при первичной оценке предмета изображения. Спросите себя: «Какой участок картины самый темный?» Выделив самый светлый и самый темный участки, вы получите точки отсчета, относительно которых сможете определить положение всех остальных элементов в тональном диапазоне картины.
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Первая книга художницы Натальи Александровны Касаткиной (1932–2012), которая находилась – благодаря семье, в которой родилась, обаянию личности, профессионализму – всегда в «нужном месте», в творческом котле. (Круг её общения – Анатолий Зверев, Игорь Шелковский, Владимир Слепян, Юрий Злотников, Эдуард Штейнберг, Леонид Енгибаров, Ирина Ватагина…) Так в 1956 г. она оказалась на встрече с Давидом Бурлюком в гостинице «Москва» (вместе с И. Шелковским и В. Слепяном). После участия в 1957 г. в молодёжной выставке попала на первую полосу культового французского еженедельника Les Lettres Francaises – её работа была среди тех, которые понравились Луи Арагону.
«Пятого марта в Академии художеств открылась вторая выставка «Общества выставок художественных произведений». С грустными размышлениями поднимался я по гранитным ступеням нашего храма «свободных искусств». Когда-то, вспомнилось мне, здесь, в этих стенах, соединялись все художественные русские силы; здесь, наряду с произведениями маститых профессоров, стояли первые опыты теперешней русской школы: гг. Ге, Крамского, Маковских, Якоби, Шишкина… Здесь можно было шаг за шагом проследить всю летопись нашего искусства, а теперь! Раздвоение, вражда!..».
Книга известного арт-критика и куратора Виктора Мизиано представляет собой первую на русском языке попытку теоретического описания кураторской практики. Появление последней в конце 1960-х – начале 1970-х годов автор связывает с переходом от индустриального к постиндустриальному (нематериальному) производству. Деятельность куратора рассматривается в книге в контексте системы искусства, а также через отношение глобальных и локальных художественных процессов. Автор исследует внутреннюю природу кураторства, присущие ему язык и этику.
Книга И. Аронова посвящена до сих пор малоизученному раннему периоду жизни творчества Василия Кандинского (1866–1944). В течение этого периода, верхней границей которого является 1907 г., художник, переработав многие явления русской и западноевропейской культур, сформировал собственный мифотворческий символизм. Жажда духовного привела его к великому перевороту в искусстве – созданию абстрактной живописи. Опираясь на многие архивные материалы, частью еще не опубликованные, и на комплексное изучение историко-культурных и социальных реалий того времени, автор ставит своей целью приблизиться, насколько возможно избегая субъективного или тенденциозного толкования, к пониманию скрытых смыслов образов мастера.Игорь Аронов, окончивший Петербургскую Академию художеств и защитивший докторскую диссертацию в Еврейском университете в Иерусалиме, преподает в Академии искусств Бецалель в Иерусалиме и в Тель-Авивском университете.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.