Как подсказало сердце - [30]

Снег валил без устали. Бригитта вспомнила последнюю ночь, когда посыпались первые хлопья и Роуланд тесно прижался к ней, согревая ее. Она бы предпочла замерзнуть, но он притянул ее к себе, не обращая внимания на протесты. Он не принуждал ее — то ли из-за своей раны, то ли из-за грозного рычания Вульфа. Он горячо целовал ее в шею, пока она не отодвинулась. После этого больше не прикасался к ней, только положил свою тяжелую руку на ее бедро и не убирал — как символ своей власти над ней.

Бригитта пыталась выкинуть из памяти эту ночь, глядя на дом Роуланда. Она подумала, как встретиться с его отцом, что ему скажет, поверит ли он, кто она и что с ней случилось. Роуланд стал спускаться вниз, и Бригитта ощутила первые признаки страха. А что если все подумают, что она лжет? Что если никогда не удастся покинуть это место? И всю оставшуюся жизнь ей придется провести здесь в услужении?

Караульный махнул им рукой, указывая на открытые ворота и приветствуя Роуланда. Никто не вышел встречать. Двор пустовал, и по нему гулял ветер. Даже конюх не вышел из конюшни, чтобы принять у Роуланда лошадь.

— Здесь все в порядке? — спросила Бригитта, когда рыцарь соскочил с лошади и помог ей спуститься.

— Похоже, да.

— Но почему никто не вышел встретить тебя? Караульный видел, что мы приехали, и наверняка доложили твоему отцу? — спросила Бригитта, когда они вышли из конюшни и через двор направились к дому.

— Да, я уверен, отец знает, что я здесь.

— И не выходит? — удивилась она.

Роуланд терпеливо улыбнулся.

— Только дурак может вылезть из тепла в такую погоду, как сегодня.

— Но ведь и ни один слуга не появился, — не унималась Бригитта.

— Ты сама увидишь, Бригитта, что Монтвиль — не слишком гостеприимное место. И не думаю, что когда-то здесь что-нибудь изменится.

— Ты говорил, что у твоего отца много слуг.

— Да, но все они пляшут под дудку Хедды. А она, без всякого сомнения, отослала их с сотней поручений, когда услышала о моем приближении. Эта госпожа приложит все усилия, чтобы показать, как я здесь нежелателен. И я думаю, она не изменилась за шесть лет. Моя мачеха — суровая женщина. И я бы советовал тебе держаться от нее подальше, ты ей не понравишься.

— Почему? Она ведь не знает меня.

— А ей и не надо тебя знать. Хедда будет презирать тебя уже за то, что ты служишь мне. Она всегда получала удовольствие от того, что делала мою жизнь невыносимой. И если мне было что-то нужно, ни одного слуги не оказывалось в доме. Но теперь у меня есть ты, она не может тобой распоряжаться, и ей это не понравится.

— Значит, она тебя ненавидит?

— Я напоминаю ей о том, что она не могла родить отцу сына. Моя мать была не из Монтвиля. Когда она умерла, Лютер принес меня сюда и поселил рядом с дочерьми Хедды. Но все, что ты видишь здесь, в один прекрасный день станет моим. Все это скорее отдадут внебрачному сыну, чем законным дочерям.

— Значит, и сестры, тебя тоже ненавидят, — вздохнула Бригитта. — Хорошенькое же у тебя семейство, Роуланд. И ты меня привез сюда и хочешь, чтобы я жила с этими людьми?

— А ты не бойся, моя драгоценная, — сказал он ей шутливо. — Я не дам тебя им в обиду.

Дом был не просто большой, а огромный. Зал походил на пещеру. По сравнению с этим построенным из дерева и из камня, зал в Лоруа казался крошечным. Еду готовили прямо в зале, на двух очагах. На одном кипели котлы, жарился огромный кусок мяса. Слуги сновали, подавая ужин большой компании. В центре стояли три стола, один — на помосте, параллельно двум другим подлиннее, стоявшим внизу, за которым сидели солдаты, рыцари, сквайры и несколько дам. А перед меньшим очагом тянулись скамейки. Над очагом, на котором готовили еду, располагался портал, откуда открывался вид, точно со второго этажа на все, что делалось позади дома и в самом зале.

За возвышающимся столом сидел осанистый старик с волосами цвета пшеницы, подстриженными коротко, в норманнском стиле. У него не было бороды, как у многих присутствующих мужчин, лицо его казалось мрачным. Лицо сильного человека. И хотя он мало чем напоминал Роуланда, Бригитта ни капельки не сомневалась, что это и есть Лютер, хозяин Монтвиля.

По обе стороны от него восседали две женщины, одна — чуть старше Роуланда, другая — намного старше его. Дочь и мать — это были они, похожие друг на друга, со вздернутыми подбородками, узкими глазами и хищными носами.

В зале шумели, никто не замечал Бригитту и Роуланда, и девушка спокойно осматривалась. Но это длилось недолго. Вульф уловил запах гончих, спокойно гулявших по залу, зарычал и кинулся на дворняжку, оказавшуюся поблизости. Другие собаки прибежали поучаствовать в свалке и подняли неимоверный шум.

Лицо Бригитты сделалось злым — это ее питомец стал причиной такой дикой суматохи, что зал замолк. Нервничая, она хотела было позвать Вульфа, но Роуланд остановил ее.

— Не надо, Бригитта, — сказал он. — Это для Вульфа новая территория, а он достаточно умен, чтобы сразу заявить о себе.

— Но мне стыдно за него.

— Как это? — он взметнул брови. — Ты забываешь, что теперь он принадлежит мне. И лишь демонстрирует гончим моего отца, что у них теперь новый вожак. Мы в Монтвиле хорошо это понимаем.