Как писать стихи? - [2]

Второе, что надо знать — это то, что «Евгений Онегин» написан в рифму. «Палка — селёдка» — не рифма, потому что её придумал Незнайка. «Тоска — музыка» — рифма, потому что её придумал Вознесенский. Рифмы «кровать — давать» и «мать — перемать» — мужские. Рифмы «мужчина — дурачина» и «козлина — кобелина» — женские. Рифма «эники-беники — ели вареники» — дактилическая. Рифма «долото — болото — золото» — мужско-женско-дактилическая. Рифмы «каменная — прачечная» и «кухонная — булочная» — гипердактилические и ассонансные. Рифмы «ёлки — палки» и «бляха — муха» — женские и диссонансные. В строфе про дядю видим, что у Пушкина рифмы тоже есть. Рифма «забавлять — поправлять» — глагольная, но звучная. Звучная, но глагольная — а к «-лять» ведь так и просится в рифму имя существительное. Рифма «занемог — не мог» — тоже глагольная и звучная, но какая-то не такая. Рифма «себя — тебя» — не глагольная, но и вообще никакая. Многие современные поэты справедливо полагают, что чем такие рифмы — лучше уж никаких. И пишут совсем без рифм.

С одной стороны, эти поэты совершенно справедливо рассуждают: если гонорар платится с количества строк, то какое вообще значение имеют рифмы? Но тут они не совсем правы, ибо рифмы — это те авторские метки, которыми стихотворные строки отделяются друг от друга. Можно, конечно, нашинковать текст помельче да как попало — ну и отдать в печать. Ан ведь и издатель не промах — ишь, за пустоту ещё платить! Он на этот случай специально держит технических редакторов, которые посмотрят этак на авторскую мелкую нарезку, ухмыльнутся криво да и давай себе упаковывать рассыпанные строчки поплотнее обратно. И ведь не докажешь потом ни в каком суде, что вначале-то всё было не так — а где в тексте метки-указки, что тут вот надо уже на следующую строку перепрыгнуть? Нету. А рифмы — это ж совсем другое дело! Тут уже и доказывать нечего, и так ведь всем ясно: вот тут «-лять» — и вот тут она же самая. Вот видите, насколько выгоднее писать в рифму, нежели без неё.

Третье, что полезно уяснить — это то, что «Евгений Онегин» написан ямбом. Ну то бишь метром таким, повторяющимися двусложными стопами с ударением на втором слоге: «Мой дЯдя сАмых чЕстных прАвил». А хорей — то же самое, что и ямб, только ударение в стопе на первом слоге. В самом начале мы уже говорили, что хореем написано «ВЕтер пО морЮ гулЯет». А ещё раньше мы познакомились и с дактилем — трёхсложной стопой с ударением на первом слоге: «И заслужИ для комАнды очкО». Думаю, что теперь вы и сами сможете припомнить или даже сочинить строки в метре амфибрахия и анапеста (трёхсложные стопы с ударением на втором и третьем слоге). Если у вас начнутся трудности с соблюдением стоп и ударений — не обращайте на это никакого внимания. Все эти нарушения метра — только кажущиеся, этакая аудиовизуальная иллюзия.

Дело в том, что метр стиха определяется совсем не тем, что в нём написано, а тем, куда в нём при чтении ставится ударение. А ударение в русском языке — вещь, как говорят, шибко вариативная. Вот мы взяли и прочитали: «ВЕтер пО морЮ гулЯет» — и получился хорей. Но что ж это за ударения такие — «пО морЮ»? «По мОрю», а не «пО морЮ»! Давайте прочитаем правильно: «ВЕтер по мОрю гулЯет» — вот вам уже и не хорей вовсе, а дактиль! И вообще, если уж на то пошло, то ударения в строке могут стоять как попало, нисколько при этом не нарушая назначенного метра. Вот у Пушкина в первой строке явно лишнее ударение в слове «мОй», в во второй строке — отсутствует требуемое ударение в «зАнемОг». Вот так же и вы пишите — как Пушкин. Если же вам укажут на лишнее ударение, ответьте загадочно: «Это — спондей!». А если укажут на отсутствующее ударение, ответьте снисходительно: «Это — пиррихий»!». Убьёте непрошенных редакторов и критиков интеллектом наповал. Вот видите, насколько выгоднее писать метром, нежели без него.

Четвёртое, что необходимо учесть — это то, что «Евгений Онегин» написан не просто ямбом, а ямбом четырёхстопным. Размер, которым написан стих — это и есть количество стоп в строке с указанием метра. При этом в строке считаются только полные, то есть имеющие ударный слог стопы, потому что последняя стопа часто бывает обрезанной. Строка может быть предельно короткой: «Сам — хам!» — это односложный хорей (но можно считать его и дактилем). Или «Деньги ваши — будут наши» — двустопный хорей (но в принципе можно считать его и одностопным). Или же строки могут быть утомительно длинными, как у Гомера: «Все на суда собралися и, севши на лавках у вёсел…» — это шестистопный дактиль, называемый также гекзаметром. Есть маленький секрет: в середине шестистопной строки должна быть цезура, то есть пауза — так, чтобы между третьей и четвёртой стопами не попадалось и не резалось «по живому» целое слово. Начинающие поэты об этом не всегда знают и немало удивляются, когда их шестистопные стихи, написанные вроде бы по всем правилам, оказываются такими нескладными.

Городить семистопные, восьмистопные и надцатистопные строки можно, но не нужно. Вы уже сами догадываетесь, почему. Правильно, причина всё та же: гонорар платят за количество строк, а не за их длину. Но и слишком короткие строки неудобны тем, что их намного труднее рифмовать. Как же тут найти «золотую середину»? А Пушкин её уже нашёл: четыре стопы — это оптимум. Пушкину также принадлежит открытие нехитрого способа соблюдения размера, когда фраза или предложение в него «не влезают». Обратите внимание: в третьей строке строфы про дядю слово «он» — синтаксически явно лишнее. Пушкин вставил его только для того, чтобы не нарушать размера. Для той же цели можно использовать широкий спектр русских междометий: ах, ох, ух, эх, ай, ой, уй, эй и так далее. Ещё проще вставлять артикли, о наличии которых в русском языке мало кто подозревает. А их у нас два — определённый артикль «нах» и неопределённый артикль «мля». Артикль «нах» называется определённым, потому что он чётко указывает определённое направление движения. Артикль «мля» называется неопределённым, потому что он никого конкретно не имеет в виду, а служит только для связки слов. Вот видите, насколько выгоднее при необходимости к месту вставлять такие артикли.