Как пингвины спасли Веронику - [3]
2
Вероника
Жизнь стала просто невыносимой. Сегодня утром я попыталась сотворить на голове некое подобие прически, но это оказалось не так-то просто без зеркала. Я вернулась в спальню, но выяснилось, что и оттуда зеркало испарилось. Как и в коридоре, и в гостиной.
Я принимаюсь за завтрак, с раздражением размышляя, куда же могли подеваться зеркала.
В девять утра объявляется Эйлин.
– Доброе утро, миссис Маккриди! Какой чудесный сегодня день!
Она такая радостная, это даже раздражает.
– Что ты сделала с моими зеркалами?
Эйлин медленно поворачивает голову, точно лягушка.
– Я сложила их в дальней комнате, как вы мне и велели!
– Какая ерунда! Как же мне причесываться и наносить макияж без зеркала? – Какое все-таки неразумное существо. – Не могла бы ты сегодня первым делом вернуть их на место?
– Их все?
– Да, все до единого.
Она обиженно вздыхает.
– Как скажете, миссис Маккриди.
Именно так, как скажу. Надо полагать, зарплату я ей плачу не просто так.
До меня слишком поздно доходит, что деревянная шкатулка с секретом по-прежнему на кухонном столе, а ведь Эйлин надо всюду сунуть свой нос.
– Значит, и вам она не поддалась? – произносит она, едва завидев коробочку. Видимо, думает, что мне просто не удалось ее открыть. – Я могла бы попросить Дуга спилить замок ножовкой, если вы не помните код.
– Я помню код, Эйлин. Моя память безупречна. Я могу наизусть цитировать целые строфы из «Гамлета», а я заучила их еще в школе. – Она закатывает глаза. Ей кажется, что я не заметила, но я все вижу. – Не хочу, чтобы какой-то там Дуг возился с моей коробкой, – продолжаю я. – Было бы чудесно поскорее увидеть все зеркала на своих местах.
– Конечно, миссис Маккриди. Как вам угодно.
Я наблюдаю, как девушка вытаскивает зеркала из дальней комнаты и возвращает их на прежние места, причитая себе под нос.
Когда все зеркала вновь там, где им положено быть, я принимаюсь за прическу. Волос у меня осталось не так уж много, да и те, что есть, почему-то совсем побелели, но я люблю, чтобы они выглядели опрятно. Однако лицезреть свое отражение мне не нравится. Не самое приятное зрелище, особенно если вспомнить, какой я была в молодости. Давным-давно там правда было на что посмотреть. Меня называли «настоящей красавицей», «сногсшибательной» и «ослепительной». Теперь от былой красоты не осталось и следа, замечаю я, проводя расческой по своим жидким волосам. Кожа истончилась и обвисла. Лицо испещрено морщинами. Нависшие веки. Скулы, которые когда-то украшали мое лицо, теперь уродливо выпирают. Давно пора свыкнуться с этими отвратительными недостатками, но мне все еще больно видеть себя такой.
Я делаю все возможное, чтобы выглядеть лучше, – наношу помаду, пудру и румяна. Но факт остается фактом – я ненавижу зеркала.
Ветер пронизывает насквозь. Такой дикий влажный ветер встречается только в Шотландии. Я укутываюсь в пальто и решаю пойти на север по прибрежной дороге. Всегда считала, что ежедневные прогулки полезны и какой-то непогоде уж точно меня не остановить. По левую сторону пенится море, рисуя на берегу причудливые узоры, фонтаны брызг взмывают в воздух.
Благодаря трости я могу крепко ступать по неровной земле и песку. Я захватила с собой и сумочку цвета фуксии с золотой отделкой, но теперь она неприятно бьется о бедро. Нужно было оставить ее на крючке в прихожей, но никогда не знаешь, пригодятся ли тебе носовой платок или обезболивающее. Еще я взяла щипцы для сбора мусора и небольшой пакет. Всю свою жизнь я собираю мусор, потому что однажды мой отец сказал мне: «Этот небольшой жест помогает нам помнить о мире вокруг и немного искупить вину за хаос, который принес в него человек».
Даже на скалистом побережье Айршира человечество умудрилось оставить свой след.
Не так-то просто орудовать палкой и одновременно тащить пакет для мусора, сумочку и щипцы, особенно в такой ветер. Суставы начинают ныть от напряжения. Я стараюсь распределить вещи так, чтобы во время очередного порыва ветра они поддерживали меня, а не тянули назад.
Высоко в небе раздается крик чайки, через секунду птица скрывается за облаком. На мгновение я замираю, чтобы насладиться красотой морского пейзажа во время бури. Обожаю скалы, волны и дикую природу. Вдруг я замечаю, как что-то красное раскачивается на волнах. Это что – упаковка от чипсов? Или от печенья? В молодости я бы бросилась вниз на пляж, забралась бы в воду и достала ее, но теперь, увы, я на такое уже не способна. Брызги летят мне в лицо и стекают по щекам, словно слезы.
Людей, которые бросают мусор на природе, нужно расстреливать.
Я с боем возвращаюсь домой, преодолевая порывистый ветер. Оказавшись у главных ворот, я чувствую, что совсем выбилась из сил.
Ко входу в Баллахеи ведет внушительных размеров подъездная дорога – дом окружает раскинувшийся на трех акрах сад. Большая часть сада обнесена стеной, и за это, кстати, я особенно люблю это место. За этими стенами прячутся кедры, сад камней, фонтан, несколько статуй и четыре клумбы. За ними ухаживает мой садовник мистер Перкинс.
Подойдя к дому, я поднимаю глаза, чтобы насладиться его величественным видом. Баллахеи – это увитый плющом особняк в позднем якобинском стиле, его стены выложены кирпичом и камнем. Дом с двенадцатью спальнями и несколькими скрипучими дубовыми лестницами явно не лучшее место для меня. Содержать его – непростая задача. Штукатурка осыпается, и ужасно просел фундамент, а на чердаке завелись мыши. Я купила его в 1956 году просто потому, что могла себе это позволить. Мне нравится, что дом расположен в уединенном и живописном месте, поэтому я так и не решилась переехать.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
Этот рассказ можно считать эпилогом романа «Эвакуатор», законченного ровно десять лет назад. По его героям автор продолжает ностальгировать и ничего не может с этим поделать.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
В восемьдесят восемь лет жизнь только начинается. А тем, кто с этим не согласен, лучше хорошенько подумать. Ведь фрекен Мод не терпит возражений. Эта пожилая дама из Гётеборга не дает себя в обиду. Всякий, кто решится посягнуть на ее покой, независимость и личное счастье, может прощаться с жизнью. Пожалуйста, не злите фрекен Мод, это не в ваших интересах…