Как пальцы в воде. Часть 2 - [7]

– Меня интересует смерть актрисы Мишель Байю в 1990 году. Вы тогда работали и жили в доме, где жила умершая девушка. Вы ведь помните этот случай?

Месье Ризи не удивился, похоже, в его жизни больше не случалось каких-либо историй, которые могли быть кому-то интересны.

Мужчина несколько секунд помолчал в раздумьях. Затем медленно и как-то обреченно произнес:

– Да, конечно, такую девушку трудно забыть, – Паскаль устало вздохнул, сразу состарившись на несколько лет. Но, вероятно, грустил мужчина не по Мишель, а по своей ушедшей молодости, а может, и по несбывшимся мечтам.

Он чуть улыбнулся, обнажив ровные желтоватые зубы, и посмотрел на меня с интересом:

– Вы симпатичны мне, месье Лоутон. Хотя не знаю, чем могу быть вам полезен… Столько лет прошло…Я и тогда толком ничего не знал. – Он растерянно пожал плечами. Но подошедший официант дал ему возможность помолчать.

– Вы удивитесь, но меня в большей степени интересуют другие подробности, – пояснил я после того, как официант отошел от нашего столика.

Мужчина на секунду задумался, чуть хитро прищурившись.

– Наверно, вы хотите узнать о постоянном поклоннике мадемуазель Байю? – спросил он уверенно.

– Не только, но вы просто прочитали мои мысли.

Он хмыкнул.

– Я описывал его следователю, но понимаю так, что его не нашли?

– Не нашли.

– Но почему?

– Вероятно, не очень искали. Я прочитал описание этого месье Перрена. У вас не сложилось впечатления, что он был… ее любовником и тщательно скрывал свои отношения с мадемуазель Байю?

– Может быть, – тусклым голосом ответил бывший консьерж. – Они меня не приглашали на чашечку кофе. А судить со стороны – значит, сплетничать. Я же был привратником, поэтому ограждал себя от такого рода занятий, потому что дорожил своей репутацией и работой.

– Но какие-то мысли об этом человеке у вас были? Сейчас вы можете изложить ваше личное мнение. Столько лет прошло.

Паскаль пожевал свои толстые губы, будто пробуя их на вкус:

– Знаете ли, я был уверен, что он женат и, возможно, опасался быть уличенным в измене. – Задумавшись, мужчина посмотрел куда-то вдаль, поверх моей головы, очевидно, вспоминая прошлое. Затем обратил свое внимание на закуску и выпивку. Я дал ему возможность утолить голод, хотя, глядя на его энергично двигающиеся губы, щеки и подбородок вместе со складчатой шеей, ужинать мне расхотелось и я для виду поковырял вилкой в помидорах, яркими мазками оживлявшие зеленый салатный лист.

– И потом, – Паскаль вытер салфеткой губы, – ведь он уехал за несколько дней до ее смерти.

– Это он вам сказал?

– Нет, конечно. Месье со мной только здоровался. Об этом мне сказала прислуга Мишель, Мадлен… не помню ее фамилии.

– А она тоже не знала: кто он?

– Нет. Она его почти и не видела. Прислуга приходила два раза в неделю, в первую половину дня.

– Скажите, месье Ризи, а не мог кто-нибудь пройти через черный вход незаметно, минуя вас?

Паскаль взглянул на меня чуть возмущенно, видимо, я задел его самолюбие.

– Я, месье Лоутон, относился к своей работе очень ответственно, тем более что двери запасного выхода мы закрывали на ключ. – Он с удовольствием допил вино и расслабленно откинулся на спинку стула.

– Скажите, месье Ризи…

– Называйте меня Паскаль. Я, знаете ли, простой парень.

– Хорошо, вы тоже ко мне тогда обращайтесь по имени… Марк.

– Отлично, Марк.

– Вам нравилась Мишель?

Полное лицо мужчины сразу сникло, как будто радостный настрой, наполнявший его щеки, куда-то испарился. В маленьких желтоватых глазах промелькнула горькая усмешка.

– Я был в нее влюблен. – Он достал из кармана мятый носовой платок и вытер им выступившие на лбу и носу капельки пота. – Да в нее нельзя было не влюбиться. Мишель была… сказочной, но совсем не идеальной. Вернее, она была вполне реальной, земной, несмотря на свою красоту. – Мужчина замолчал, погрузившись в воспоминания. – К ней можно было прикоснуться, – он почти по-мальчишески хихикнул.

– Так у вас с ней что-то было? – изумился я.

– Нет, что вы. – Уголки его влажного рта скорбно опустились. – Об этом я даже не мог и мечтать. Я ее любил… Издалека, конечно, – он печально усмехнулся. – За всю свою жизнь мне так и не удалось познать радость взаимной любви.

– Вы никогда не были женаты?

– Нет. Не случилось, но у меня все впереди, – засмеялся он почти счастливым смехом.

– А Мишель догадывалась о том, что вы к ней питали… гм, гм… симпатию?

– Да. Она знала о моем отношение к ней. – Паскаль глотнул вино. – Знаете, женщины всегда это чувствуют. Но мадемуазель Байю никогда не насмехалась надо мной. Я ведь тоже понимал, что мною она никогда не заинтересуется. Но мечтать-то можно. Кто я и кто она? – Мужчина рукой пригладил редкую, чуть сальную челку. – Я никогда не был привлекательным, но и глупым меня, пожалуй, тоже нельзя было бы назвать.

Что-то в его словах меня царапнуло. Что? Надо будет потом эту часть разговора прослушать повнимательнее.

– Конечно, она кокетничала со мной, – с довольным видом продолжил он. – Но это же понятно… красивая женщина, тем более актриса… хочет очаровывать всех: и королей, и их слуг… – В его голосе прозвучали усталость и разочарование. По-видимому, для Ризи вполне привычен был такой ритуал самобичевания и поиска причин собственной несостоятельности: растравливать себя выпивкой и сожалеть о том, что жизнь не удалась, а затем, с увеличением дозы алкоголя, подогревать в себе негативные эмоции, нередко выливающиеся в агрессию, направленную на окружающих. Кто же, если не остальные: благополучные и успешные – «виноваты» во всех твоих неудачах? Хотя я мог ошибаться, и Паскаль был вполне доволен своей жизнью. Впрочем, к финалу вечера ответ на этот вопрос мне, возможно, будет известен.