Как он похож на ангела - [30]

В следующее мгновение перед Куинном уже сидел не мечтатель, а реалист. Учитель быстро менял выражения лица.

— Вы хотели рассказать Сестре Благодать о человеке по фамилии О'Горман?

— Хотел и расскажу.

— Это невозможно. Она находится в Уединении, вновь принимая обет отказа — очень легкое наказание по сравнению с совершенными ею тяжкими грехами: получение денег, сокрытие их от общины, попытка установить контакт с миром, который она поклялась забыть. Сестра Благодать грубо нарушила наши законы. Мы могли с полным правом изгнать ее, но меня посетило видение, в котором Господь велел пощадить ее.

«Видение, — подумал Куинн, — а также здравый смысл. Сестра Благодать здесь слишком нужна. Кто еще будет вас лечить, пока вы дожидаетесь смерти?»

— Расскажите об О'Гормане мне, и я ей все передам.

— Сожалею, но я связан обязательством отчитаться лично перед Сестрой Благодать. Не будет Сестры — не будет отчета.

— Что ж, не будет отчета — не будет денег. Я требую, чтобы вы немедленно возвратили мне остаток той суммы, которую дала вам Сестра Благодать.

— Беда заключается в том, — сказал Куинн, — что никакого остатка нет. Я истратил все.

Учитель резким движением отстранил ткацкий станок.

— Истратить за два дня сто двадцать долларов? Ложь!

— Если бы вы знали, как выросли цены в той части Соединенных Штатов, где живу я!

— Вы их проиграли?! Проиграли, пропили, прокутили!..

— Да, последние два дня были очень насыщенными. А теперь я хотел бы отчитаться о работе и уехать. Мне не нравится здешний климат, чересчур жарко.

Лицо и шея Учителя побагровели, но голос звучал по-прежнему ровно:

— Мне не привыкать к оскорблениям безбожников и невежд, и мой долг — предупредить, что Господь поразит вас одним ударом огненного меча.

— Считайте, что он уже это сделал, — сказал Куинн беспечным тоном, который вовсе не соответствовал его настроению. Стены Башни давили на него, в ней пахло смертью, как в Чикото — нефтью.

«Если забрать в голову, что смерть — благо, то следующий шаг — решить, что ты окажешь ближнему большую услугу, если поможешь ему умереть. До сих пор старикан был безобиден, но кто знает, что подскажет ему очередное видение?»

— Хватит играть в игры, — сказал Куинн. — Я приехал, чтобы увидеть Сестру Благодать. Помимо того, что я выполнял ее поручение, она мне нравится, и я хочу убедиться, что с ней все в порядке. Мне известно, что у вас были неприятности с законом — я имею в виду Соединенные Штаты, и, по-моему, вы напрашиваетесь на новые.

— Это угроза?

— Совершенно верно, Учитель. Я не уеду до тех пор, пока не удостоверюсь, что Сестра Благодать жива и здорова.

— Что значит «жива и здорова»? За кого вы нас принимаете? Мы не варвары и не маньяки!

— Правда?

Учитель отшвырнул станок, который ударился о стену, и неуклюже поднялся на ноги.

— Уходите! Уходите немедленно или пеняйте на себя! Вон отсюда!

Неожиданно дверь отворилась, и в комнату, укоризненно качая головой, вошла Мать Пуреса.

— Гарри, ты ведешь себя невежливо, тем более что я послала ему официальное приглашение через Каприота.

— О Господи, — сказал Учитель и закрыл лицо руками.

— Не сердись, что я подслушивала. Я тебе говорила, как мне одиноко и грустно.

— Ты не одинока.

— Тогда где все? Где мама, где Долорес, которая приносила мне завтрак? Где Педро, который чистил мои сапоги для верховой езды? Где Каприот? Где все? Куда они ушли? Почему не взяли меня с собой? Почему они не подождали меня, Гарри?

— Тише, успокойся, Пуреса, потерпи немного. — Подойдя к маленькой старушке, Учитель обнял ее и погладил по редким волосам, по согнутой спине. — Не бойся, скоро ты их всех увидишь.

— И Долорес будет приносить мне завтрак?

— Да.

— А Педро — можно мне побить его хлыстом, если он не будет слушаться?

— Да, — устало ответил Учитель. — Делай, что хочешь.

— Я и тебя могу побить, Гарри.

— Как знаешь.

— Не сильно, стукну легонько по голове, чтобы ты знал, что я жива… Но я тогда уже не буду жива, Гарри. Как же так? Постой… Как я тебя стукну легонько по голове, чтобы ты знал, что я жива, если я не буду жива?

— Не знаю. Пожалуйста, перестань. Иди к себе и успокойся.

— Ты больше не помогаешь мне думать, — с обидой сказала Мать Пуреса. — Раньше ты мне всегда помогал, все объяснял. А теперь я только и слышу: иди к себе в комнату, успокойся, смотри и жди. Зачем мы сюда приехали, Гарри? Я помню — была важная причина.

— Мы здесь, чтобы спастись.

— И это все?.. Кто этот молодой человек, Гарри? Я его не знаю. Скажи Каприоту, чтобы он его вывел отсюда. Пусть попросит, чтобы я его приняла. И поторопись! Мои приказы должны выполняться немедленно! Я — дона Изабелла Костансиа Керида Фелисия де ла Герра!

— Нет, ты Мать Пуреса, — мягко сказал Учитель. — И тебе нужно отдохнуть.

— Но почему?

— Потому что ты устала.

— Я не устала. Мне одиноко. Это ты устал, Гарри, я вижу.

— Может быть.

— Очень устал. Бедный Гарри. Muy amado mio.[9]

— Я тебе помогу. Возьми меня под руку.

Он подал Куинну знак следовать за ними, и они вместе стали спускаться по лестнице. На четвертом этаже Учитель отворил дверь, и Мать Пуреса на удивление кротко ушла к себе. Учитель прислонился к стене и закрыл глаза. Прошла минута, две… Казалось, он впал в транс или заснул стоя.