Как обольстить вдову - [21]

Дверь в комнату для завтрака была открыта. Услышав голос матери. Селия заставила себя приветливо улыбнуться.

Ее внимание привлек обрывок разговора, происходившего в комнате. Она прислушалась и замедлила шага.

– Но счастлива ли Селия? – с тревогой в голосе спросила Ханна.

Селия замерла, ожидая, что ответит мать. Селия и сама не знала, счастлива ли она. Она не так уж несчастна. Но это не значит, что она счастлива.

– Меня беспокоит ее состояние, – ответила Розалинда. – Она замкнулась в себе.

– Селия потеряла мужа, – напомнила Ханна. – Ей нужно время, чтобы смириться с постигшим ее горем…

– Нет, – перебила ее Розалинда. – Дело не в этом.

– Тогда в чем же?

Мать едва слышно ответила:

– По-моему, она давно несчастна.

– А как же ее письма? – помолчав, возразила Ханна. – В них она и словом не обмолвилась ни о чем подобном.

Розалинда вздохнула:

– Не могу себе простить, что раньше этого не заметила. Она никогда не писала ни об ужасной погоде в Камберленде, ни о Кенлингтон-Эбби – старом доме, который не ремонтировался со времен королевы Елизаветы, ни о причудах старика Лансборо. При том, что я очень люблю своего мужа, изредка я на него все-таки злилась Что же касается Селии, мне казалось. Бертрам не давал ей повода на него сердиться.

– Это означало, что они идеально подходили друг другу и жили очень дружно.

Селия закрыла паза. Она долго лгала своей родне в письмах – мол, все у нее хорошо и она счастлива, в то время как была глубоко несчастна.

– Мне следовало об этом догадаться, на то я и мать! Я должна была это сердцем почувствовать.

– Не будь слишком строга к себе, Розалинда. Нам нужно было приложить больше усилий, чтобы вытащить ее в Лондон. Вне всяких сомнений, Лансборо сдался бы, если бы Маркус стал настаивать. Нам следовало ее навестить. В этом есть и доля нашей вины.

Мысли Селии лихорадочно метались. Боже мой, да разве поймешь теперь, кто виноват в том, что случилось с Берти? Она сама? Лорд Лансборо, который держал их в Камберленде, когда было ясно, что Берти не по душе жизнь в глуши? Или ее родные? Она отговаривала их, когда они хотели приехать к ней в гости, – пусть думают, будто она счастлива. Так что она сама во всем виновата.

У Селии пропал аппетит. Она поднялась и вышла в сад. Может быть, вернуться в Камберленд, с тоской подумала она, идя по тропинке среди роз, которые недавно зацвели. В Лондоне она чувствует себя потерянной и одинокой, всячески избегает родных. А что печальнее всего – Селия не знает, как себе помочь. Селия опустилась на скамейку и погрузилась в размышления.

За все эти месяцы, которые прошли после смерти мужа, Селия старалась проанализировать свою жизнь. Ей всего двадцать два. Она не может всю оставшуюся жизнь провести в трауре, в одиночестве! Когда приехала мать и объявила, что увезет Селию в Лондон, лорд Лансборо пытался возражать. Если Селия уедет, он – старый и больной – останется совершенно один. Селии жаль было лорда Лансборо, и она цеплялась душой за привычный уклад жизни в Кенлингтон-Эбби. За четыре года, проведенные здесь, она успела привыкнуть к тишине и покою, к размеренному, неторопливому ритму деревенской жизни.

Лондон с его суетой потерял для нее былую притягательность. Селия опасалась, что в Лондоне не сможет избавиться от воспоминаний о своем первом и единственном светском сезоне, проведенном в Лондоне, когда Берти буквально ворвался в ее жизнь с букетами цветов и пышными сонетами, ослепив ее своим великолепием. Он так пылко, так изысканно и романтично ухаживал за ней! Селия не успела оглянуться, как он сделал ей предложение.

Селии потребовалось два года, чтобы осознать, что ее любовь к Берти была лишь сном. Селия всегда верила в любовь с первого взгляда. Поэтому ее нисколько не смущал тот факт, что она была знакома с Берти всего два месяца, прежде чем они поженились. Ей в голову не приходило, что два месяца – достаточный срок для того, чтобы влюбиться. Но мал для того, чтобы как следует узнать друг друга.

Только сейчас Селия осознала, что слышала смех Берти лишь в веселых компаниях. С Селией ему было неинтересно, скучно. Он жаждал развлечений. Предпочитал тихому вечеру в семейном кругу с женой веселую попойку в обществе незнакомых людей в местном пивном пабе. Несмотря ни на что, Селия старалась быть ему хорошей женой. Но ее чувства к нему постепенно угасли. Значит, она никогда не любила его по-настоящему.

В этом и заключается ее вина. Никто не заставлял ее выходить замуж за Берти. Она сама выбрала его, и пути назад не было.

Отец Берти потребовал, чтобы молодожены поселились в деревне в ожидании появления наследника – это лишь усугубило положение дел. Быть может, в богатом Лондоне они с Берти сберегли бы свою любовь. Не заметили бы, что не подходят друг другу. Или закрыли бы на это глаза. Селия уставала от Берти, а он считал ее слишком скучной. Вскоре стало ясно, что ребенка у них не будет, однако лорд Лансборо настаивал на том, чтобы Селия с Берти оставались в Камберленде. А поскольку средствами распоряжался он, им ничего другого не оставалось, как подчиниться.

Селия задумалась о том, знал ли лорд Лансборо истинную натуру своего сына. Возможно, он полагал, что, заставляя Берти жить в Кенлингтоне, он со временем преодолеет стремление сына к развлечениям и любовь к светскому блеску. Старого Лансборо удручало, что Берти не проявлял интереса к ведению дел в усадьбе. Тем не менее Селия не могла не заметить, что лорд Лансборо был в высшей степени щепетилен и даже придирчив во всем, что касалось хозяйства. В тех редких случаях, когда Берти что-то делал, лорд Лансборо имел обыкновение бранить его за допущенные недочеты. И Берти оказался прав, придя к выводу, что отцу невозможно угодить.