– У тебя особый талант – находить необычное в самых простых вещах, – после долгой паузы заметила Лилюля.
– Этот дар присутствует у каждого человека. Он просто по-разному проявляется. Каждый видит мир сквозь собственные очки. Однажды много-много лет назад, еще в Новосибирске, у меня была как-то романтическая прогулка по вечернему городу с одной молодой девушкой – сотрудницей милиции. Представьте себе – мы идем, взявшись за руки, смотрим на звезды, и она периодически мне говорит – посмотри на этот дом, тут недавно было убийство, всю семью зарезали – трех человек, – бытовуха по пьянке. А вот в этом парке девушку ограбили – сняли все золото, сумку отобрали, чуть не изнасиловали, прохожие вспугнули…
Алекса прервала мой рассказ легким поцелуем в лоб:
– Зачем ты нас пугаешь такими ужасами?
И погладила меня по голове, взъерошив волосы на макушке.
– Можно, я до конца расскажу историю? – спросил я.
– Не надо на меня так смотреть, – ответила Алекса и, убрав воображаемую пылинку с моего плеча, продолжила: – Ты сейчас нам окончательно испортишь настроение. Девушки не любят таких мрачных разговоров. Мы все-таки собрались для того, чтобы повеселиться, а не решать мировые проблемы.
Мари с Лилюлей, смущенно улыбаясь, начали переглядываться между собой.
– Я все-таки закончу, – продолжил я, – иначе не будет понятно, к чему был начат этот рассказ. Я спросил у той барышни примерно то же самое, что сейчас сказала мне Алекса, – почему тебе вдруг вспомнились все эти ужасы? И знаете, что она мне ответила?
Я допил вино и поставил пустой фужер на краешек столика.
– Она очень сильно удивилась и спросила: «Тебе со мной не интересно?»
Девушки дружно заулыбались. Алекса посчитала своим долгом добавить:
– Какое забавное у тебя чувство юмора.
– Юмор вообще-то и должен быть забавным.
– Я не об этом. Ты в мрачных темах находишь что-то веселое.
– Вообще-то моей целью было не развлечь вас, а подать серьезную мысль в понятном и не тоскливом виде. Я всего лишь хотел сказать, что каждый человек живет в своем мире, который его волнует, привлекает. И в этом мире он подмечает такие детали, мимо которых все остальные люди проходят, не задерживаясь.
– Это точно, – бодро согласилась Алекса. – Ренат, к примеру, живет в таком мире, в котором носок не существует. Он их в упор не видит. Я всегда поражаюсь: мировые проблемы решает, кто в каком году до нашей эры родился и умер, знает, а вот куда он сам вчера вечером носки бросил – не помнит.
– Поиск носок не является приоритетом в моей деятельности, – с улыбкой пробурчал я, разливая девушкам и себе вино по бокалам, пока женская часть нашей компании бурно веселилась над последними словами Алексы. Похоже, ее примеры были более понятны слабому полу, нежели мои.
– Не сердись. Я тебя все равно люблю. – Она повисла на моем плече, чуть сбив в сторону мою руку с тяжелой четырехлитровой бутылью бургундского. Немного красного вина пролилось на белый столик. – Ой, – спохватилась моя девушка и быстро промокнула салфеткой возникшее пятно, – бутылку я не заметила. Сорри.
– Вот, живой пример, – подхватил я, одерживая реванш, – ладно, я носок не вижу, но у нее почему-то всегда возникает желание повисеть на мне именно тогда, когда у меня в руках какая-нибудь тяжесть.
– А мы, девушки, только свое замечаем, – в тон подхватила Лилюля, откидывая назад свои длинные светлые волосы, – нам чужие проблемы ни к чему, своих хватает.
– Тогда давайте выпьем за взаимопонимание, – я поднял свой фужер, все остальные последовали моему примеру, – пусть каждый живет в своем мире и видит только свое. Главное, чтобы мы при этом дополняли друг друга.
Мы выпили за это. Мари деловито спросила:
– А на этом самом месте, где мы сейчас находимся, никого не находили? Тут под нами никаких динозавров нет?
– Между прочим, здесь тоже полянка не простая. Читали роман «Мастер и Маргарита»? Мы сейчас находимся на том самом месте, с которого Маргарита отправилась на знаменитый бал к Воланду. Помните эпизод, когда шофер в виде черного грача привез ее на летающей машине на Дорогомиловское кладбище?
– Подожди, Ренат. Ты хочешь сказать, что мы сейчас сидим и выпиваем на кладбище? – встрепенулась Лилюля. И оглянулась по сторонам, словно пытаясь отыскать взглядом черные надгробия.
– Не совсем. Обратите внимание на деталь – грач высадил Маргариту и запустил машину в овраг сразу за кладбищем. Вот в этом самом овраге мы сейчас и сидим. А кладбище находилось там, – я указал рукой на высокий крутой берег за моей спиной, – его ликвидировали в начале 50-х годов.
– А что, эти дома построили прямо на кладбище? – вмешалась Мари. Она пожала тонкими плечами и отступила назад. – Жуть какая-то. То мамонта нашли, то кладбище.
– А что тебя смущает? Москва – особенно центр – почти вся на костях построена. Везде кто-то где-то когда-то был похоронен.
– Нет, ну я понимаю, когда древнее захоронение, которому тысячи лет. Но жить над кладбищем, которое почти вчера еще действовало, – как-то не по себе становится.
– Ошибаешься, Мари. Это в тебе суеверия деревенские проснулись. По последней столичной моде жить на бывшем погосте очень модно и престижно. Ты хоть знаешь, какие люди живут в этих домах? – Я указал рукой на ряд внушительных «сталинок», торжественно расположившихся по берегам Москвы-реки.
